выговорил негромко:
– Долго как! Вы знаете, Вячеслав Николаевич, вот умом понимаю, что чем дольше все это будет тянуться, тем больше у них шансов перебраться через реку, но вот так дожидаться… Очень уж на душе муторно!
– Да вы не волнуйтесь, – ротмистр улыбнулся невесело. – Скоро все закончится.
Он подышал в сложенные ладони, и вдруг сказал:
– Я все не решался вас спросить, но теперь уже все равно, наверное. Что это вы постоянно пишете, Саша?
Прапорщик отвернулся, рассеянно тронул заиндевевший пулеметный ствол.
– Как вам сказать… Это вроде письма. Да, вот именно письма к самому себе. Глупо, наверное, но я так привык. Давно еще, с детства.
С детства… Ротмистр понял, наконец, что именно – смутное, неосознанное – напомнил ему подхваченный эхом недавний хрупкий морозный перезвон часов. Боже, как давно это было!
…Мягкий, копящийся по углам сумрак, пахнущий хвоей и разогретым воском свечей, искрящееся изморозным узором окно, мягкая белоснежная прохлада под щекой… А где-то за стеной неспешно вызванивают строгие большие часы, и теплая рука поправляет одеяло, гладит по голове:
– Спи, Славочка. Спи, маленький мой. Не будешь спать – не придет к тебе Дед Мороз в эту ночь. Ко всем детям придет
– Долго как! Вы знаете, Вячеслав Николаевич, вот умом понимаю, что чем дольше все это будет тянуться, тем больше у них шансов перебраться через реку, но вот так дожидаться… Очень уж на душе муторно!
– Да вы не волнуйтесь, – ротмистр улыбнулся невесело. – Скоро все закончится.
Он подышал в сложенные ладони, и вдруг сказал:
– Я все не решался вас спросить, но теперь уже все равно, наверное. Что это вы постоянно пишете, Саша?
Прапорщик отвернулся, рассеянно тронул заиндевевший пулеметный ствол.
– Как вам сказать… Это вроде письма. Да, вот именно письма к самому себе. Глупо, наверное, но я так привык. Давно еще, с детства.
С детства… Ротмистр понял, наконец, что именно – смутное, неосознанное – напомнил ему подхваченный эхом недавний хрупкий морозный перезвон часов. Боже, как давно это было!
…Мягкий, копящийся по углам сумрак, пахнущий хвоей и разогретым воском свечей, искрящееся изморозным узором окно, мягкая белоснежная прохлада под щекой… А где-то за стеной неспешно вызванивают строгие большие часы, и теплая рука поправляет одеяло, гладит по голове:
– Спи, Славочка. Спи, маленький мой. Не будешь спать – не придет к тебе Дед Мороз в эту ночь. Ко всем детям придет
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
