ось как будто бы возможным…
Что же, быть может, и казнят? Или казнить будут не меня, а товарищей, а меня поставят рядом, чтоб я видела и испытала. Почему же нет? Ведь было же так с Достоевским и другими!.. 1 Отчего бы не повториться!..
Но почему же «присяжный» сказал: «Одевайтесь теплее!« Значит, повезут куда-то, повезут далеко, и будет холодно. Но куда же, куда?!
На большую площадь, залитую народом и где стоит эшафот?.. Или в Сибирь? Посадят в сани между двумя жандармами, и мы помчимся от Петербурга до рудников Кары, где находятся женщины, осужденные раньше…2
…На дворе стояла осень, и еще накануне снега не было, но валенки и шуба рисовали непременно снежную равнину, сани и тройку…
В сопровождении жандармов я прошла коридор, и мы спустились по лестнице в комнату перед кордегардией 3. Там у стола стоял смотритель в своей тужурке, а подле окна спиной ко мне какой-то человек, плотный и приземистый, в штатском.
– Дайте руку! – сказал смотритель.
Я протянула, ничего не понимая.
Мгновенно человек в темном повернулся ко мне и осторожно взял на минуту мою руку, как берет доктор, щупая пульс.
«Что такое? – подумала я. – Вероятно, это фельдшер! Зачем он? Зачем им мой пульс? Неужели пред-note 3стоит что-нибудь такое, от чего я могу упасть в обморок!..» Темная, невероятная мысль мелькнула. И я почувствовала, как сердце в груди начало биться все медленнее… Я собрала все силы…
А предполагаемый фельдшер снова повернулся к окну спиной ко мне.
И опять смотритель говорит:
– Дайте руки!
В тот же момент черный субъект стоит лицом к лицу со мной, и в руках у него кольчатая цепь! Страх перед неизвестным сменился яростью перед реальным.
Бешенство неудержимое охватило меня: «Как! Я, свободная личность! И на меня наденут цепь – эту эмблему рабст
Что же, быть может, и казнят? Или казнить будут не меня, а товарищей, а меня поставят рядом, чтоб я видела и испытала. Почему же нет? Ведь было же так с Достоевским и другими!.. 1 Отчего бы не повториться!..
Но почему же «присяжный» сказал: «Одевайтесь теплее!« Значит, повезут куда-то, повезут далеко, и будет холодно. Но куда же, куда?!
На большую площадь, залитую народом и где стоит эшафот?.. Или в Сибирь? Посадят в сани между двумя жандармами, и мы помчимся от Петербурга до рудников Кары, где находятся женщины, осужденные раньше…2
…На дворе стояла осень, и еще накануне снега не было, но валенки и шуба рисовали непременно снежную равнину, сани и тройку…
В сопровождении жандармов я прошла коридор, и мы спустились по лестнице в комнату перед кордегардией 3. Там у стола стоял смотритель в своей тужурке, а подле окна спиной ко мне какой-то человек, плотный и приземистый, в штатском.
– Дайте руку! – сказал смотритель.
Я протянула, ничего не понимая.
Мгновенно человек в темном повернулся ко мне и осторожно взял на минуту мою руку, как берет доктор, щупая пульс.
«Что такое? – подумала я. – Вероятно, это фельдшер! Зачем он? Зачем им мой пульс? Неужели пред-note 3стоит что-нибудь такое, от чего я могу упасть в обморок!..» Темная, невероятная мысль мелькнула. И я почувствовала, как сердце в груди начало биться все медленнее… Я собрала все силы…
А предполагаемый фельдшер снова повернулся к окну спиной ко мне.
И опять смотритель говорит:
– Дайте руки!
В тот же момент черный субъект стоит лицом к лицу со мной, и в руках у него кольчатая цепь! Страх перед неизвестным сменился яростью перед реальным.
Бешенство неудержимое охватило меня: «Как! Я, свободная личность! И на меня наденут цепь – эту эмблему рабст
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
