прошептал:
— Мальчик.
Я улыбнулась. У меня не было никаких сомнений в том, что у нас будет сын.
— Уже придумали, как назовете? — хитро подмигнул Зоган, распечатывая черно-белую фотографию и вручая ее мужу. Тот взял ее очень бережно, словно в его руках оказался сам младенец.
— Придумали, — ответила я. Мы переглянулись с Лексом, повисло молчание, в тени которого мы принимали судьбоносное решение. Муж понял меня без слов и проговорил:
— Он был бы счастлив.
Мне кажется в полночный час,
что птицей неокрепшею
Взлетаю, но моя беда — до неба далеко.
О том, что ты меня найдешь,
себя надеждой тешу я,
Но только понимаю я — нам вместе нелегко.
Ты помнишь сладости побед
и горечь поражения,
Когда теряли на двоих не просто жизнь и кровь.
И взгляду этих серых глаз
не придавать значения
Я не могла. В моей душе уже жила любовь.
Который раз тебя терять,
который раз надеяться,
Чтоб новый день не разлучил нас раз и навсегда.
Взглянуть судьбе своей в глаза
не смею и надеяться,
Нам по отдельности не жи
— Мальчик.
Я улыбнулась. У меня не было никаких сомнений в том, что у нас будет сын.
— Уже придумали, как назовете? — хитро подмигнул Зоган, распечатывая черно-белую фотографию и вручая ее мужу. Тот взял ее очень бережно, словно в его руках оказался сам младенец.
— Придумали, — ответила я. Мы переглянулись с Лексом, повисло молчание, в тени которого мы принимали судьбоносное решение. Муж понял меня без слов и проговорил:
— Он был бы счастлив.
Мне кажется в полночный час,
что птицей неокрепшею
Взлетаю, но моя беда — до неба далеко.
О том, что ты меня найдешь,
себя надеждой тешу я,
Но только понимаю я — нам вместе нелегко.
Ты помнишь сладости побед
и горечь поражения,
Когда теряли на двоих не просто жизнь и кровь.
И взгляду этих серых глаз
не придавать значения
Я не могла. В моей душе уже жила любовь.
Который раз тебя терять,
который раз надеяться,
Чтоб новый день не разлучил нас раз и навсегда.
Взглянуть судьбе своей в глаза
не смею и надеяться,
Нам по отдельности не жи
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
