диссонирующую музыку узнать было невозможно. Пол мужественно пытался слушать музыку, а не крики ссорящихся за стеной мужчины и женщины. Он склонился к микроскопу, рассматривая волосок и повернул рычажок, чтобы сфокусировать изображение. Волосок был похож на сверкающего коричневого угря, усеянного радужными пятнышками.
Но вот голоса мужчины и женщины опять стали громче, перекрывая радио. Пол нервно крутанул рычажок, и линза объектива врезалась в стеклянную пластинку, на которой лежал волосок. Стекло раскололось.
Теперь уже кричала женщина. Пол вывинтил линзу и осмотрел её. В ответ женщине закричал мужчина, закричал что-то ужасное, незозможное.
Пол принёс из своей комнаты специальную салфетку и протер матовую трещинку на поверхности линзы — след от удара о стекло. Затем он ввинтил линзу на место.
За стеной было тихо, слышно было только радио.
Пол взглянул в микроскоп, в молочную дымку повреждённой линзы.
Тут ссора за стеной разгорелась с новой силой.
Дрожащими руками Пол насыпал немного соли на новую стеклянную пластинку и подложил ее под объектив.
Снова закричала женщина, — истошно, зло.
Пол слишком резко повернул рычажок, и пластинка разлетелась вдребезги, осыпав пол стеклянными треугольничками. Пол стоял, дрожа всем телом, испытывая желание тоже закричать, закричать от страха и беспомощности. Это должно прекратиться. Что бы это ни было, это должно кончиться.
— Если ты собираешься орать, сделай громче радио, — завопил мужчина.
Пол услышал, как процокали по полу каблуки. Радио заревело громче, басовые аккорды грохотали в ушах так, словно Пола засунули в барабан.
— А сейчас, — орало радио, — для Кэти от Фреда! Для Ненси от Боба, который без ума от нее! Для Артура от той, которая вот уже шесть недель издали обожает его! Зн
Но вот голоса мужчины и женщины опять стали громче, перекрывая радио. Пол нервно крутанул рычажок, и линза объектива врезалась в стеклянную пластинку, на которой лежал волосок. Стекло раскололось.
Теперь уже кричала женщина. Пол вывинтил линзу и осмотрел её. В ответ женщине закричал мужчина, закричал что-то ужасное, незозможное.
Пол принёс из своей комнаты специальную салфетку и протер матовую трещинку на поверхности линзы — след от удара о стекло. Затем он ввинтил линзу на место.
За стеной было тихо, слышно было только радио.
Пол взглянул в микроскоп, в молочную дымку повреждённой линзы.
Тут ссора за стеной разгорелась с новой силой.
Дрожащими руками Пол насыпал немного соли на новую стеклянную пластинку и подложил ее под объектив.
Снова закричала женщина, — истошно, зло.
Пол слишком резко повернул рычажок, и пластинка разлетелась вдребезги, осыпав пол стеклянными треугольничками. Пол стоял, дрожа всем телом, испытывая желание тоже закричать, закричать от страха и беспомощности. Это должно прекратиться. Что бы это ни было, это должно кончиться.
— Если ты собираешься орать, сделай громче радио, — завопил мужчина.
Пол услышал, как процокали по полу каблуки. Радио заревело громче, басовые аккорды грохотали в ушах так, словно Пола засунули в барабан.
— А сейчас, — орало радио, — для Кэти от Фреда! Для Ненси от Боба, который без ума от нее! Для Артура от той, которая вот уже шесть недель издали обожает его! Зн
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
