я ему показал, - воскликнул Карапетян.
- Решено, братва, если Куржаков на кого-нибудь взъестся, даем отпор!
Василий в свое купе вернулся поздно, в вагоне почти все улеглись. Куржаков выспался днем и теперь одиноко сидел у столика, перед ним стояла банка свинобобовых консервов и поллитровка, наполовину опустошенная. Как только он увидел Василия, ноздри его дернулись и побелели.
- Явился не запылился, - сквозь зубы сказал Куржаков.
- Да, явился, - вызывающе ответил Ромашкин, - и не твое дело, где я был и когда пришел.
- Чего? Чего? - спросил Куржаков и стал медленно подниматься, хищно втягивая голову в плечи.
- То, что слышал, - бросил ему Василий и почувствовал, как от взгляда Куржакова в груди стало вдруг холодно. Но горячий хмель вмиг залил этот холодок, и Ромашкин уже сам, желая драки, шагнул навстречу.
- Отдал немцам половину страны да еще выпендриваешься, героя из себя корчишь, фронтовик-драповик...
И сразу же на Василия посыпались частые удары, он даже не успел принять боксерскую стойку. Куржаков бил его справа и слева, бил с остервенением. На ринге Василий никогда не видел у противников таких неистовых глаз, он растерялся. А Куржаков, видно совсем осатанев, схватил со стола бутылку и ударил бы по голове, если бы Василий не защитился рукой. Григорий стал судорожно расстегивать облезлую кобуру. И, наверное, убил бы Василия, если бы не кинулся с верхней полки майор да не навалились прибежавшие из соседних купе.
- Убью гада! - хрипел Куржаков, вырываясь.
Куржакова связали, его пистолет взял майор.
- Отдам в конце пути, - сказал он Григорию. - Успокойся. Остынь. Хочется тебе руки пачкать? - Майор зло глянул на Ромашкина и процедил сквозь зубы: - А ты, сосунок, мотай отсюда, не то я сам тебя вышвырну. На кого
- Решено, братва, если Куржаков на кого-нибудь взъестся, даем отпор!
Василий в свое купе вернулся поздно, в вагоне почти все улеглись. Куржаков выспался днем и теперь одиноко сидел у столика, перед ним стояла банка свинобобовых консервов и поллитровка, наполовину опустошенная. Как только он увидел Василия, ноздри его дернулись и побелели.
- Явился не запылился, - сквозь зубы сказал Куржаков.
- Да, явился, - вызывающе ответил Ромашкин, - и не твое дело, где я был и когда пришел.
- Чего? Чего? - спросил Куржаков и стал медленно подниматься, хищно втягивая голову в плечи.
- То, что слышал, - бросил ему Василий и почувствовал, как от взгляда Куржакова в груди стало вдруг холодно. Но горячий хмель вмиг залил этот холодок, и Ромашкин уже сам, желая драки, шагнул навстречу.
- Отдал немцам половину страны да еще выпендриваешься, героя из себя корчишь, фронтовик-драповик...
И сразу же на Василия посыпались частые удары, он даже не успел принять боксерскую стойку. Куржаков бил его справа и слева, бил с остервенением. На ринге Василий никогда не видел у противников таких неистовых глаз, он растерялся. А Куржаков, видно совсем осатанев, схватил со стола бутылку и ударил бы по голове, если бы Василий не защитился рукой. Григорий стал судорожно расстегивать облезлую кобуру. И, наверное, убил бы Василия, если бы не кинулся с верхней полки майор да не навалились прибежавшие из соседних купе.
- Убью гада! - хрипел Куржаков, вырываясь.
Куржакова связали, его пистолет взял майор.
- Отдам в конце пути, - сказал он Григорию. - Успокойся. Остынь. Хочется тебе руки пачкать? - Майор зло глянул на Ромашкина и процедил сквозь зубы: - А ты, сосунок, мотай отсюда, не то я сам тебя вышвырну. На кого
Навигация с клавиатуры: следующая страница -
или ,
предыдущая -