а потом столько же километров обратно. Так и летал он над поникшими к концу лета полями, словно пчелка. И всегда приносил какую-нибудь золотистую пыльцу с пестрого поля новостей, то с красного цветка, то с пестрого, большого. Но упорно летал и летал день за днем, как вдруг однажды — а было то в пятницу, и солнце только-только перевалило за полдень — он застал престарелого учителя в превеликой радости и слезах. Арпад так испугался, что заколотилось сердце, а горло мигом перехватило, потому что не знал он, что и как говорить. Но все же очень ему хотелось старика приободрить. И он сказал:— Кто в пятницу плачет, в воскресенье скачет.Старый человек тотчас вскинул свою белую бороду.— Беги, Арпад! — крикнул он.И лицо у него было такое, как солнце в грозу.— Куда бежать? — спросил паренек.— Поджигай «Черное дерево»!— Значит, мир настал?!— Да.— И войне конец?— Конец.Арпад подпрыгнул, словно кузнечик, что играет на ножке своей, будто на скрипке.И мигом исчез, как исчезает поутру свет звезды.Но час спустя на холме за деревней уже пылало «Черное дерево», и люди с полей бежали туда. Бежали со всех ног, как бегут из распахнувшихся дверей тюрьмы освобожденные узники; плача от радости, они кружились, толпились под пылавшим столбом. И не заметили, как набежала гроза. Но она налетела, и ливень залил пламя, и древо позора, полуобгорев, долго еще стонало под нависшими тучами.
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
