лес. Эвностий, как настоящий разведчик, шел впереди, ударяя со всего размаху палкой с заостренным концом по тем кустам, которые казались ему подозрительными, и постукивая ею по земле, чтобы отпугнуть ядовитых змей. В другой руке он держал тростниковое перо и табличку из пальмового листа. (Да, у минотавров есть руки, копыта у них только на ногах.)– Эвностий, о чем ты мечтал, когда я окликнула тебя?– О Коре, – признался он. – Я писал ей стихи.Он смутился, но лицо его при этом засветилось от счастья. У него были большие зеленые глаза, будто вобравшие в себя цвет моря, хотя всю свою жизнь он провел в лесу и даже ни разу не выходил из него.– О чем эти стихи?– О любви.– Что ты знаешь о любви, малыш?Конечно, «малыш» было понятием относительным. К уже имеющимся шести футам роста должен был прибавиться еще как минимум один.– Это и есть поэзия – писать о том, чего не знаешь. Неужели ты думаешь, что автор «Стука копыт в Вавилоне» когда-нибудь бывал там?Он стал читать то, что было записано на пальмовом листе, который он нес:На копытах легких Минотавр влюбленный,Юную дриаду ищет он упорно,Что за ним следила из листвы зеленой,Поправляя томно локон непокорный.– Ты, наверное, хочешь сказать – тяжелых?– Нет, это копыто было очень изящным. Он посмотрел на свои собственные и легонько потопал ими по дерну.– Звучит многообещающе, – заметила я, – но надо отшлифовать. – Что еще можно сказать подающему надежды поэту, если ты сам настолько не разбираешься во всем этом, что не можешь даже отличить подлинный шедевр от дешевеньких стишков?– Почему это ты бегаешь от меня, девочка?Кентавр преградил нам дорогу. Четыре ноги, две руки и всклокоченная седая грива – устрашающее зрелище. Но это был Мосх, а он не опаснее пустого бурдюка. Крошечный поросено
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
