е:
– Половина будет, тогда и начну. Времени хватит. Такое сочинение я накатаю за десять минут. – И он снова усердно принялся за ручку. – Знаешь, о чем я сейчас думаю? Как это Генерал умудряется попадать мелом в коробочку? Ведь она от доски метрах в двух, не меньше?
Всегда этот Руда делал не то, что надо, и думал всегда не о том, о чем думали все.
Через минуту он снова зашептал мне на ухо:
– Давно он работает в школе?
– Кто?
– Ну, Генерал! Если он учит уже лет десять, тогда мне все ясно!
– Что?
– Ясно, почему он такой меткий. Повторенье – мать уменья.
Я хорошо слышал, как у Индры Гошека тикают в парте часы. Кругом скрипели перья, каждый что-то писал. Только я сидел над чистой страницей и как дурак слушал Руду. Было уже двадцать минут десятого. И тогда мне тоже все стало ясно. Ясно, что ученик шестого класса Антонин Гоудек – это и есть я – получит за последнее сочинение в году двойку. Под двойкой, конечно, распишется сам Генерал.
– Оставь меня в покое хоть на минутку! – взмолился я.
Но Руда только рукой махнул, повернулся к задним партам и тихо спросил Индру Гошека:
– Время?
– Девять часов двадцать две минуты тридцать одна секунда, – заводным голосом, как Центральная часовая станция,
– Половина будет, тогда и начну. Времени хватит. Такое сочинение я накатаю за десять минут. – И он снова усердно принялся за ручку. – Знаешь, о чем я сейчас думаю? Как это Генерал умудряется попадать мелом в коробочку? Ведь она от доски метрах в двух, не меньше?
Всегда этот Руда делал не то, что надо, и думал всегда не о том, о чем думали все.
Через минуту он снова зашептал мне на ухо:
– Давно он работает в школе?
– Кто?
– Ну, Генерал! Если он учит уже лет десять, тогда мне все ясно!
– Что?
– Ясно, почему он такой меткий. Повторенье – мать уменья.
Я хорошо слышал, как у Индры Гошека тикают в парте часы. Кругом скрипели перья, каждый что-то писал. Только я сидел над чистой страницей и как дурак слушал Руду. Было уже двадцать минут десятого. И тогда мне тоже все стало ясно. Ясно, что ученик шестого класса Антонин Гоудек – это и есть я – получит за последнее сочинение в году двойку. Под двойкой, конечно, распишется сам Генерал.
– Оставь меня в покое хоть на минутку! – взмолился я.
Но Руда только рукой махнул, повернулся к задним партам и тихо спросил Индру Гошека:
– Время?
– Девять часов двадцать две минуты тридцать одна секунда, – заводным голосом, как Центральная часовая станция,
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
