и кажется, что кто-то пытается вывернуть ей желудок через горло. Уф… Этого не может быть! Только не с ней! Подобные вещи не случаются с такими, как она, с простыми людьми. С
хорошимилюдьми. Резкий толчок, тарахтят крышки ящиков для багажа над головой, а затем самолет, похоже, успокаивается.
Какой-то писк, непонятный лепет по-японски, затем: «Просим всех оставаться на местах и пристегнуть ремни безопасности». Пэм снова задышала нормально — голос в репродукторе звучит спокойно и безмятежно. Это не может быть что-то серьезное, нет никаких причин для паники. Она пытается заглянуть через спинки кресел, чтобы посмотреть, как другие пассажиры реагируют на происходящее, но видит только макушки склоненных голов.
Пэм опять хватается за подлокотники. Вибрация самолета усилилась, руки уже заметно трясутся, а через ноги ощущается вызывающая тошноту пульсация. В щели между креслами перед ней появляется глаз, наполовину прикрытый челкой иссиня-черных волос, — это, должно быть, маленький мальчик, которого перед самым отлетом протащила по проходу строгая молодая женщина с густо накрашенными губами. Ребенок тогда смотрел на нее как зачарованный (она еще подумала: можете что угодно говорить об азиатах, но дети у них просто прекрасны, они как нераспустившиеся бутоны). Она помахала рукой и усмехнулась, но мальчик не ответил. Потом мать что-то рявкнула, и он послушно скользнул на свое место и исчез из поля зрения. Она пытается улыбнуться, но во рту пересохло, губы прилипли к зубам, а вибрация — о Господи! — усилилась еще больше.
Вниз по проходу между креслами, обтекая ее, плывет белесый туман, и Пэм ловит себя на том, что бессмысленно нажимает на интерактивный экран перед собой, неловко теребя наушники. Этого не прои
хорошимилюдьми. Резкий толчок, тарахтят крышки ящиков для багажа над головой, а затем самолет, похоже, успокаивается.
Какой-то писк, непонятный лепет по-японски, затем: «Просим всех оставаться на местах и пристегнуть ремни безопасности». Пэм снова задышала нормально — голос в репродукторе звучит спокойно и безмятежно. Это не может быть что-то серьезное, нет никаких причин для паники. Она пытается заглянуть через спинки кресел, чтобы посмотреть, как другие пассажиры реагируют на происходящее, но видит только макушки склоненных голов.
Пэм опять хватается за подлокотники. Вибрация самолета усилилась, руки уже заметно трясутся, а через ноги ощущается вызывающая тошноту пульсация. В щели между креслами перед ней появляется глаз, наполовину прикрытый челкой иссиня-черных волос, — это, должно быть, маленький мальчик, которого перед самым отлетом протащила по проходу строгая молодая женщина с густо накрашенными губами. Ребенок тогда смотрел на нее как зачарованный (она еще подумала: можете что угодно говорить об азиатах, но дети у них просто прекрасны, они как нераспустившиеся бутоны). Она помахала рукой и усмехнулась, но мальчик не ответил. Потом мать что-то рявкнула, и он послушно скользнул на свое место и исчез из поля зрения. Она пытается улыбнуться, но во рту пересохло, губы прилипли к зубам, а вибрация — о Господи! — усилилась еще больше.
Вниз по проходу между креслами, обтекая ее, плывет белесый туман, и Пэм ловит себя на том, что бессмысленно нажимает на интерактивный экран перед собой, неловко теребя наушники. Этого не прои
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
