? — спросил пристав.
— Скоро уже тридцать лет.
— Видели что-нибудь подобное?
— Да.
— Хуже?
— Может быть, девчонка в дверном проеме. До пола было слишком близко, и она прижала колени к груди.
— Какой ужас! Вот так сила воли.
— Да, воля к смерти. Не видят другого выхода. Бедняги слишком юны, чтобы разглядеть другой выход.
Он наврал приставу, такого самоубийства он еще не видел, но ему пришлось продемонстрировать безучастное спокойствие, ему было проще работать, когда его оставляли в покое и относились к нему сугубо как к эксперту в своем деле. Да, от него частенько ожидали большей профессиональной отстраненности, чем даже, например, от полицейского. Видимо, считалось, что, раз он сталкивается со смертью ежедневно, она его уже не трогает. Несколько раз он собирал части тела с асфальта после аварий вместе с врачами и полицейскими, остальным потом требовалась помощь психолога, а ему — нет.
Он рассмотрел мальчика. Хотя зрелище было жутким, его поражало и завораживало, как это парень просто наклонился вперед в кровати, стоя на коленях так, что веревка пережала сонную артерию, и ждал пока в глазах не потемнеет. А когда начало темнеть — сперва поплыли красные круги, — он не выставил руки вперед, не облокотился на матрас и не выпрямился. Нет. Он смог продолжить. Он решился.
— Я читал о подобной сексуальной игре, — прошептал пристав и тяжело переступил с ноги на ногу.
Маргидо быстро взглянул на него, потом на труп.
— Вы это о чем?
— О том, что люди удавливаются чуть ли не до смерти, а потом…
— На нем же трусы.
— Да, вы правы. Я просто подумал… Ведь как все продуманно. Никакого подозрения на… убийство. Он и записку оставил. Всего несколько слов
— Скоро уже тридцать лет.
— Видели что-нибудь подобное?
— Да.
— Хуже?
— Может быть, девчонка в дверном проеме. До пола было слишком близко, и она прижала колени к груди.
— Какой ужас! Вот так сила воли.
— Да, воля к смерти. Не видят другого выхода. Бедняги слишком юны, чтобы разглядеть другой выход.
Он наврал приставу, такого самоубийства он еще не видел, но ему пришлось продемонстрировать безучастное спокойствие, ему было проще работать, когда его оставляли в покое и относились к нему сугубо как к эксперту в своем деле. Да, от него частенько ожидали большей профессиональной отстраненности, чем даже, например, от полицейского. Видимо, считалось, что, раз он сталкивается со смертью ежедневно, она его уже не трогает. Несколько раз он собирал части тела с асфальта после аварий вместе с врачами и полицейскими, остальным потом требовалась помощь психолога, а ему — нет.
Он рассмотрел мальчика. Хотя зрелище было жутким, его поражало и завораживало, как это парень просто наклонился вперед в кровати, стоя на коленях так, что веревка пережала сонную артерию, и ждал пока в глазах не потемнеет. А когда начало темнеть — сперва поплыли красные круги, — он не выставил руки вперед, не облокотился на матрас и не выпрямился. Нет. Он смог продолжить. Он решился.
— Я читал о подобной сексуальной игре, — прошептал пристав и тяжело переступил с ноги на ногу.
Маргидо быстро взглянул на него, потом на труп.
— Вы это о чем?
— О том, что люди удавливаются чуть ли не до смерти, а потом…
— На нем же трусы.
— Да, вы правы. Я просто подумал… Ведь как все продуманно. Никакого подозрения на… убийство. Он и записку оставил. Всего несколько слов
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
