ереги лицо! — крикнул он Майе, а сам пригнулся к бензобаку и втянул голову в плечи, сбивая локтями листья с тугих ветвей кустарника.
Впереди показался просвет. Вадик выехал из лесопарковой зоны на проспект, снова прибавил газа и через несколько минут остановил мопед возле своего подъезда. Ситников ударом каблука опустил стальную скобу—упор, затем расстегнул ремешок под подбородком, снял шлем и, оглянувшись, посмотрел на Майю, как герой—космонавт, благополучно завершивший опасный полет.
Она плакали, правда, беззвучно, но слезы ручьем текли по ее лицу. Вадик совсем растерялся.
В чем дело? Мы ведь ушли от погони. Почему ты ревешь?
Майя не ответила, она продолжала беззвучно рыдать, вытирая слезы носовым платком.
Слушай, подруга, человек я хладнокровный и не слишком мягкий, но на слезы спокойно смотреть не могу. Объясни, в чем дело?
Майя повернулась к Вадику правым боком и показала то, что осталось от рукава ее блузки — рваный лоскут шелковой материи, свисающий с плеча.
Я же тебя предупреждал: осторожно, ветки! Скажи спасибо, что руку не поранила.
Что мне теперь делать? Как я пойду по улице в таком виде?
Надо зашить рукав, и все дела. Пойдем ко мне. Я живу в этом подъезде на первом этаже.
Зашить? Правда? А к тебе можно?
Запросто. Пойдем, пока ты не утонула в слезах. Родители на работе, зато нитка с иголкой в доме найдется. Только я шить не умею, так что не смогу тебе помочь.
Я сама, — сказала Майя, слезая с мопеда. Только теперь он смог ее рассмотреть. Майя шла
впереди него немного странной походкой — легкой и в то же время скованной, как птица, осторожно ступающая по мокрому прибрежному песку. Одета она была в льняные брючки и шелковую блузку с короткими рукавами. На плече
Впереди показался просвет. Вадик выехал из лесопарковой зоны на проспект, снова прибавил газа и через несколько минут остановил мопед возле своего подъезда. Ситников ударом каблука опустил стальную скобу—упор, затем расстегнул ремешок под подбородком, снял шлем и, оглянувшись, посмотрел на Майю, как герой—космонавт, благополучно завершивший опасный полет.
Она плакали, правда, беззвучно, но слезы ручьем текли по ее лицу. Вадик совсем растерялся.
В чем дело? Мы ведь ушли от погони. Почему ты ревешь?
Майя не ответила, она продолжала беззвучно рыдать, вытирая слезы носовым платком.
Слушай, подруга, человек я хладнокровный и не слишком мягкий, но на слезы спокойно смотреть не могу. Объясни, в чем дело?
Майя повернулась к Вадику правым боком и показала то, что осталось от рукава ее блузки — рваный лоскут шелковой материи, свисающий с плеча.
Я же тебя предупреждал: осторожно, ветки! Скажи спасибо, что руку не поранила.
Что мне теперь делать? Как я пойду по улице в таком виде?
Надо зашить рукав, и все дела. Пойдем ко мне. Я живу в этом подъезде на первом этаже.
Зашить? Правда? А к тебе можно?
Запросто. Пойдем, пока ты не утонула в слезах. Родители на работе, зато нитка с иголкой в доме найдется. Только я шить не умею, так что не смогу тебе помочь.
Я сама, — сказала Майя, слезая с мопеда. Только теперь он смог ее рассмотреть. Майя шла
впереди него немного странной походкой — легкой и в то же время скованной, как птица, осторожно ступающая по мокрому прибрежному песку. Одета она была в льняные брючки и шелковую блузку с короткими рукавами. На плече
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
