чимости и меняло душевный настрой. Он расправил плечи и спросил отчужденно-жестко: - Почему из 10-й армии не поступало сведений? Начальник тыла от такого вопроса мгновенно вспотел, потому что дело могло потянуть на трибунал. Голубев же только сощурил прокуренные ресницы, и Болдин опять поразился уверенности этого человека, сквозившей в каждом слове, даже в движениях. Будто не он должен был оправдываться перед начальством и ждать наказания, а сам Болдин вместе со штабом округа оказались виноваты. - Проводная связь нарушена, - прозвучал короткий ответ. - Хорошо, - наставительно произнес Болдин. - Армейские рации? - Работают очень плохо. Сейчас убедитесь. Вражеские станции их забивают. Они вошли в штабную палатку. Во всю ее длину вытянулся деревянный стол с телефоном. Несколько табуреток. Во время недавних учений такая обстановка воодушевляла ощущением несокрушимости и прочности вооруженных сил. Теперь же внутренний вид палатки выглядел жалким, ущербным, порождал неуверенность и тоску. Но Болдин не был бы генералом и вторым лицом в округе, если бы показал свою слабость. - Насколько противник вклинился в оборону? - жестко спросил он. И Голубев, как на недавних учениях, подчинился немед
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
