Ведь была поздняя ночь, не так ли?
— Не знаю, сэр. Я вовсе не слыхал о подробностях.
Поскольку он больше ничего не мог сказать, я на минуту остановил карету, чтобы он вылез наружу, а затем сидел в одиночестве, размышляя о случившемся. Можно было расспросить слугу о многих вещах, и некоторое время после того, как он ушёл, я злился на себя за то, что не использовал эту возможность. Но по зрелом размышлении, я был рад, что искушение уже исчезло. Я чувствовал, что разумнее будет расспросить обо всем, что меня интересовало, саму мисс Трелони, нежели слуг.
Мы быстро проскакали по мосту Рыцарей, и тихий шорох нашего отлично содержавшегося экипажа эхом прозвучал в утреннем воздухе. Затем повернули на Кенсингтон Пэлис-роуд и вскоре остановились напротив большого дома по левую сторону, ближе, насколько я мог судить, к Ноттинг-хиллу нежели к Кенсингтонскому концу авеню. Дом был истинно прекрасным, не только благодаря величине, но и архитектуре. Даже в сером полумраке утра, обычно уменьшающем размеры, он выглядел большим.
Мисс Трелони встретила меня в холле. Она никоим образом не была застенчивой. Она управляла домом уверенно и спокойно, как подобает высокородным особам, и это было тем более удивительно, если иметь в виду её нынешнее состояние и бледность. В огромном холле находилось несколько слуг: мужчины стояли у входной двери, а женщины жались друг к другу по углам и в прочих дверных проёмах. С мисс Трелони разговаривал старший офицер полиции, а двое мужчин в мундирах и один в штатском стояли рядом. Она порывисто схватила меня за руку, в глазах у неё появилась радость, и она облегчённо вздохнула. Её приветствие было простым:
— Я знала, что вы придёте!
Пожатие руки может сказать о многом, даже если оно не означает чег
— Не знаю, сэр. Я вовсе не слыхал о подробностях.
Поскольку он больше ничего не мог сказать, я на минуту остановил карету, чтобы он вылез наружу, а затем сидел в одиночестве, размышляя о случившемся. Можно было расспросить слугу о многих вещах, и некоторое время после того, как он ушёл, я злился на себя за то, что не использовал эту возможность. Но по зрелом размышлении, я был рад, что искушение уже исчезло. Я чувствовал, что разумнее будет расспросить обо всем, что меня интересовало, саму мисс Трелони, нежели слуг.
Мы быстро проскакали по мосту Рыцарей, и тихий шорох нашего отлично содержавшегося экипажа эхом прозвучал в утреннем воздухе. Затем повернули на Кенсингтон Пэлис-роуд и вскоре остановились напротив большого дома по левую сторону, ближе, насколько я мог судить, к Ноттинг-хиллу нежели к Кенсингтонскому концу авеню. Дом был истинно прекрасным, не только благодаря величине, но и архитектуре. Даже в сером полумраке утра, обычно уменьшающем размеры, он выглядел большим.
Мисс Трелони встретила меня в холле. Она никоим образом не была застенчивой. Она управляла домом уверенно и спокойно, как подобает высокородным особам, и это было тем более удивительно, если иметь в виду её нынешнее состояние и бледность. В огромном холле находилось несколько слуг: мужчины стояли у входной двери, а женщины жались друг к другу по углам и в прочих дверных проёмах. С мисс Трелони разговаривал старший офицер полиции, а двое мужчин в мундирах и один в штатском стояли рядом. Она порывисто схватила меня за руку, в глазах у неё появилась радость, и она облегчённо вздохнула. Её приветствие было простым:
— Я знала, что вы придёте!
Пожатие руки может сказать о многом, даже если оно не означает чег
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
