ижение руками — хотела оттолкнуть его… Но сейчас же овладела собой…
— Я устала… Проводите меня, — сказала она действительно усталым голосом. — Что вы сказали? — чуть хмуря брови, спросила она.
— Дегро ожидает.
— Когда вы его видели?
— Вчера.
— Хорошо…
Последнее слово она сказала, точно отвечая на собственные мысли. Они подошли к столу. Пожилой господин взглянул на нее, и тревога отразилась на его лице.
— Что с тобой, Эллен? Может быть, этот… господин позволил себе что-нибудь? — Он угрожающе посмотрел на Посвистова.
— Нет, нет, Серж, — поспешно ответила она. — Этот господин очень мил и любезен… Нет… У меня закружилась голова… Я бы хотела поскорее уйти отсюда.
Посвистов отвесил ей профессиональный поклон дансера — нечто среднее между поклоном джентльмена и лакея — и удалился.
Спустя пять минут он видел, как его недавняя партнерша по танцу промелькнула голубой мечтой в дверях и скрылась.
А минуту спустя перед ним очутился мосье Жан Лабрю и, полный кипучего негодования, заявил:
— Вы с ума сошли, мосье Посвистов? Вы разгоняете моих гостей! Вы были так нелюбезны с мадам Фише, что она жаловалась мне и сказала, что ее ноги больше у нас не будет… А теперь ушли и эти отсюда… Я видел сам, как вы испугали даму, танцуя с ней… Мосье Посвистов, я вынужден буду расстаться с вами.
В другое время слова маленького марсельца, пожалуй, произвели бы сильное впечатление на Посвистова, но теперь его забавлял задор мосье Лабрю.
Он усмехнулся.
— Полноте кипятиться, мосье Лабрю, — ответил он. — От мадам Фише было немного проку и вам, и мне. А что касается «Голубого платья», то она еще придет к нам…
Почему он сказал это — и сам не знал. Но была в душе странная уверенность, что это должно быть именно так.
III. Деловые сношения негоцианта Дегро
Бакал
— Я устала… Проводите меня, — сказала она действительно усталым голосом. — Что вы сказали? — чуть хмуря брови, спросила она.
— Дегро ожидает.
— Когда вы его видели?
— Вчера.
— Хорошо…
Последнее слово она сказала, точно отвечая на собственные мысли. Они подошли к столу. Пожилой господин взглянул на нее, и тревога отразилась на его лице.
— Что с тобой, Эллен? Может быть, этот… господин позволил себе что-нибудь? — Он угрожающе посмотрел на Посвистова.
— Нет, нет, Серж, — поспешно ответила она. — Этот господин очень мил и любезен… Нет… У меня закружилась голова… Я бы хотела поскорее уйти отсюда.
Посвистов отвесил ей профессиональный поклон дансера — нечто среднее между поклоном джентльмена и лакея — и удалился.
Спустя пять минут он видел, как его недавняя партнерша по танцу промелькнула голубой мечтой в дверях и скрылась.
А минуту спустя перед ним очутился мосье Жан Лабрю и, полный кипучего негодования, заявил:
— Вы с ума сошли, мосье Посвистов? Вы разгоняете моих гостей! Вы были так нелюбезны с мадам Фише, что она жаловалась мне и сказала, что ее ноги больше у нас не будет… А теперь ушли и эти отсюда… Я видел сам, как вы испугали даму, танцуя с ней… Мосье Посвистов, я вынужден буду расстаться с вами.
В другое время слова маленького марсельца, пожалуй, произвели бы сильное впечатление на Посвистова, но теперь его забавлял задор мосье Лабрю.
Он усмехнулся.
— Полноте кипятиться, мосье Лабрю, — ответил он. — От мадам Фише было немного проку и вам, и мне. А что касается «Голубого платья», то она еще придет к нам…
Почему он сказал это — и сам не знал. Но была в душе странная уверенность, что это должно быть именно так.
III. Деловые сношения негоцианта Дегро
Бакал
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
