е.
– Но, может быть, я шел по шаблону? Спрашивал себя: могли ли его убить? Видимо, нет. Были ли основания покончить с собой? Я их не нашел. Остался один вариант – несчастный случай.
– Вот видишь!
– Но за каким чертом, спрашивается, человеку среди ночи лезть на подоконник?
– Да хотя бы гвоздь забивать!
– Гвоздей, между прочим, там никаких не было. Но не в этих деталях дело. В конце концов, в жизни случается всякое. Беспокоит меня другое Тихомиров этот остался недоговоренным каким-то, безликим, схематичным, не ощутил я его.
– Пошел бы в морг да пощупал.
Мазин чуть поморщился:
– Все повторяли о нем одну и ту же фразу: «…Молодой, способный, талантливый, как жаль!« И ничего больше!
Комиссар вдруг улыбнулся:
– Это ты Агаты Кристи начитался. Забыл я, как повесть называется. Там Пуаро жалуется, что о мертвых все говорят только хорошее, и потому трудно узнать правду.
– Могу его понять, хоть и не читал повесть.
– Там совсем другая ситуация. Преступление! А несчастье может с любым случиться, хоть злодей ты, хоть праведник.
– И все-таки мне кажется, что совершенно случайных смертей не бывает. Каждая завершает жизнь и вытекает из жизни, из характера. Трус получает пулю в спину, а храбрый – в сердце.
– Чепуха! Я на фронте видал героев с осколками в заднице… А те, кто под трамвай попал?
– Даже под трамваем! И здесь сказывается человеческая индивидуальность – рассеянность, нервы…
– Прекрасно! – Комиссар потер крепкими ладонями: – Все совпадает. Представь себе его состояние после защиты. Вот тебе и нервы. Да еще выпивши!
Но Мазин покачал головой:
– Нет, на Тихомирова это не похоже.
– Ты же о нем ничего не знаешь. «Талантливый, как жаль…» И все! Сам говорил.
Мазин посмотрел на записную книжку, которую еще держал в руках:
– Немного знаю.
–
– Но, может быть, я шел по шаблону? Спрашивал себя: могли ли его убить? Видимо, нет. Были ли основания покончить с собой? Я их не нашел. Остался один вариант – несчастный случай.
– Вот видишь!
– Но за каким чертом, спрашивается, человеку среди ночи лезть на подоконник?
– Да хотя бы гвоздь забивать!
– Гвоздей, между прочим, там никаких не было. Но не в этих деталях дело. В конце концов, в жизни случается всякое. Беспокоит меня другое Тихомиров этот остался недоговоренным каким-то, безликим, схематичным, не ощутил я его.
– Пошел бы в морг да пощупал.
Мазин чуть поморщился:
– Все повторяли о нем одну и ту же фразу: «…Молодой, способный, талантливый, как жаль!« И ничего больше!
Комиссар вдруг улыбнулся:
– Это ты Агаты Кристи начитался. Забыл я, как повесть называется. Там Пуаро жалуется, что о мертвых все говорят только хорошее, и потому трудно узнать правду.
– Могу его понять, хоть и не читал повесть.
– Там совсем другая ситуация. Преступление! А несчастье может с любым случиться, хоть злодей ты, хоть праведник.
– И все-таки мне кажется, что совершенно случайных смертей не бывает. Каждая завершает жизнь и вытекает из жизни, из характера. Трус получает пулю в спину, а храбрый – в сердце.
– Чепуха! Я на фронте видал героев с осколками в заднице… А те, кто под трамвай попал?
– Даже под трамваем! И здесь сказывается человеческая индивидуальность – рассеянность, нервы…
– Прекрасно! – Комиссар потер крепкими ладонями: – Все совпадает. Представь себе его состояние после защиты. Вот тебе и нервы. Да еще выпивши!
Но Мазин покачал головой:
– Нет, на Тихомирова это не похоже.
– Ты же о нем ничего не знаешь. «Талантливый, как жаль…» И все! Сам говорил.
Мазин посмотрел на записную книжку, которую еще держал в руках:
– Немного знаю.
–
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
