зопасности.
Он горько усмехнулся, но эта усмешка не обезобразила его лица.
Брокау взглянул на него своими покрасневшими от ветра глазами.
— Да, это так и есть. Вьюга даст тебе три лишних дня жизни.
— Оставим этот разговор, — попросил пленник, отвернувшись от света. — Ты поймал меня, и я отлично знаю, что меня ожидает. Мы одни, старик, вдали от людей, поговорим о чем-нибудь хорошем. Я знаю, что меня повесят. Так поговорим о доме… есть у тебя дети?
— Никогда не был женат, — коротко ответил Брокау.
— Как ты много потерял, — тихо сказал Вилли. — Конечно, это не мое дело, но, может быть, у тебя есть семья…
— Я служу в полиции десять лет, — отрицательно покачал головой Брокау,
— и потерял из виду за последние пять лет и мать, и брата.
Вилли встал и уменьшил огонь в лампе.
— Больно глазам, — улыбнулся он подозрительному взгляду Брокау. — А знаете, я не говорил с белым человеком уже три месяца. У меня сначала была собака, но она сдохла. Я знал, что меня ищут, но решил во что бы то ни стало добыть достаточно мехов, чтобы уехать вместе с ней и ребенком в Южную Америку… Ничего, что я вам говорю и о ней, и о ребенке? Мне это просто необходимо. Видите ли, ей сегодня исполнилось двадцать четыре года, и сегодня же мы венчались.
Полумрак скрыл от Вилли лицо собеседника, но он продолжал с горечью.
— Она была моим верным маленьким товарищем. Мы точно созданы друг для друга, и все хорошее случается со мной в день ее рождения. Сегодня утром мы еще вместе завтракали. Вот, взгляните.
Под острым взглядом Брокау Вилли подошел к столу и вернулся с длинным золотистым локоном и фотографической карточкой.
— Это она, — сказал Вилли чуть слышно. Брокау увидел смеющееся юное личико в ореоле вьющихся волос. Вилли продолжал с энтузиазмом рассказывать о
Он горько усмехнулся, но эта усмешка не обезобразила его лица.
Брокау взглянул на него своими покрасневшими от ветра глазами.
— Да, это так и есть. Вьюга даст тебе три лишних дня жизни.
— Оставим этот разговор, — попросил пленник, отвернувшись от света. — Ты поймал меня, и я отлично знаю, что меня ожидает. Мы одни, старик, вдали от людей, поговорим о чем-нибудь хорошем. Я знаю, что меня повесят. Так поговорим о доме… есть у тебя дети?
— Никогда не был женат, — коротко ответил Брокау.
— Как ты много потерял, — тихо сказал Вилли. — Конечно, это не мое дело, но, может быть, у тебя есть семья…
— Я служу в полиции десять лет, — отрицательно покачал головой Брокау,
— и потерял из виду за последние пять лет и мать, и брата.
Вилли встал и уменьшил огонь в лампе.
— Больно глазам, — улыбнулся он подозрительному взгляду Брокау. — А знаете, я не говорил с белым человеком уже три месяца. У меня сначала была собака, но она сдохла. Я знал, что меня ищут, но решил во что бы то ни стало добыть достаточно мехов, чтобы уехать вместе с ней и ребенком в Южную Америку… Ничего, что я вам говорю и о ней, и о ребенке? Мне это просто необходимо. Видите ли, ей сегодня исполнилось двадцать четыре года, и сегодня же мы венчались.
Полумрак скрыл от Вилли лицо собеседника, но он продолжал с горечью.
— Она была моим верным маленьким товарищем. Мы точно созданы друг для друга, и все хорошее случается со мной в день ее рождения. Сегодня утром мы еще вместе завтракали. Вот, взгляните.
Под острым взглядом Брокау Вилли подошел к столу и вернулся с длинным золотистым локоном и фотографической карточкой.
— Это она, — сказал Вилли чуть слышно. Брокау увидел смеющееся юное личико в ореоле вьющихся волос. Вилли продолжал с энтузиазмом рассказывать о
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
