на шашки — с ободком и выдавленным посередке и изображением ботинка.Все еврейское в нашем доме было связано с дядей Лэйвиком. Он ходил в талэсе и молился. Он дарил нам хануке-гелд, он показывал нам красивый серебряный семисвечник, и без него не было бы сейдера.Сейдер. Пасха. Милый торжественный обряд. Самодельное виноградное вино, которое давали даже детям.Для кого поставлена полная рюмка на краю стола? Взрослые смеялись: "Вот придет, тогда увидишь". Но никто ни разу не приходил.А пасхальные кушанья! Кнейдлах — белые шары из пасхальной муки, такие противные в молочном супе, облепленные жирными пенками, и такие чудесные в курином23бульоне. Тейглах — обжигающие язык имбирем, прилипающие к зубам сладко тянущимся медом. И айнгемахц, айнгемахц — редька в меду, лучшее лакомство на свете.Моя жена русская. Ее коронное блюдо — фаршированная рыба. Но когда она научится делать айнгемахц?ТЕТЯ ЭТКА-Тетю Этку я ненавидел. Каждое утро она входила к нам с металлической трубочкой и фукала на стены скипидаром. И всегда долго и нудно ругала меня за какую-нибудь мелочь. Я мечтал с ней разделаться. Мне было уже лет восемь и я хорошо пополнил на улице свой лексикон. Когда она стала в очередной раз меня пилить, я решился и осуществил задуманное.— Такую-то мать! — сказал я своим звонким невинным голосом.Тетя Этка остолбенела.— Так, так и растак! — добавил я с наслаждением. Она металась, всплескивала руками:— Ой! Ой! Замолчи сейчас же! Что он только говорит!А я сидел за столом, удобно облокотившись и, спокойно перечислял все известные мне ругательства.Наверное, это было действительно ужасно, но ведь я почти не понимал смысла произносимых слов.А эффект был потрясающий. Больше она к нам в комнату не приходила.ЭРИКА ВАН ДАМ –В детстве читал я каку
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
