есяти.– Ну и что?– А вы не думали о продаже?Я покачал головой.– Я боюсь, вы меня не поняли, мистер Гелхорн. Продавать я их не могу. Они принадлежат не мне, а Ферме.– Так ведь деньги пойдут на Ферму.– Устав Фермы обеспечивает им постоянный уход. Машины нельзя продавать.– А как насчет моторов?– Не понимаю.Гелхорн уселся поудобнее, и голос его зазвучал доверительно:– Слушайте, Джейк. Я вам сейчас объясню. На частные автоматы, если они достаточно дешевы, большой спрос.– Это не секрет.– Мотор составляет девяносто пять процентов их стоимости. Так? Я знаю, где можно достать кузов, где можно продать автоматы за хорошую цену – по двадцать или тридцать тысяч за дешевую модель, и по пятьдесят-шестьдесят за лучшую. Все, что нужно мне, – это моторы. Понимаете?– Нет, не понимаю, мистер Гелхорн.Я понимал, но хотел дать ему возможность высказаться.– Ну ладно. У вас здесь пятьдесят одна машина. Вы, должно быть, великолепный механик, и вам ничего не стоит снять мотор и поставить его на другую машину, чтобы никто об этом не узнал.– Но это не очень этично!– Машинам это не повредит. Напротив. Используйте старые модели. Используйте, например, старый Мэт-омот.– Минутку, минутку, мистер Гелхорн. Мотор и корпус машины не совсем разные вещи. Они составляют единое целое. Эти моторы привыкли к своим телам. В других машинах им будет не по себе.– А если я возьму ваш мозг и вложу его в тело молодого атлета? Вы ведь уже не молоды. Если бы у вас была такая возможность, разве вы не хотели бы стать вновь двадцатилетним? И именно это я предлагаю для некоторых из ваших позитронных моторов.Я засмеялся:– Не очень-то это умно, мистер Гелхорн. Некоторые из наших машин стары, но им гарантирован отличный уход. На них никто не ездит. Они предоставлены сами себе. О
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
