ел за дверь.
Ночь была темна, как тысяча черных кошек, и фонарь светил очень слабо, но для Мозе это не имело никакого значения, потому что он знал свою ферму как собственные пять пальцев.
Он спустился по тропинке к лесу. Сейчас здесь было жутко, но одного ночного леса было мало, чтобы испугать Старого Мозе. Продираясь сквозь кустарник и высоко подняв фонарь, чтобы осветить площадь побольше, он осмотрел то место, где нашел существо, но там никого не оказалось.
Однако он нашел кое-что другое – нечто вроде огромной птичьей клетки, сплетенной из металлических прутьев, которая запуталась в густом кусте орешника. Он попытался вытащить ее, но она так прочно застряла в ветвях, что не сдвинулась с места.
Он огляделся вокруг, чтобы понять, откуда она попала сюда.
Ему удалось увидеть наверху сломанные ветви деревьев, через которые она пробила себе дорогу, а за ними в вышине холодно сияли звезды, казавшиеся очень далекими.
Мозе ни на минуту не усомнился в том, что существо, лежавшее сейчас на его постели около плиты, явилось сюда в этом невиданном плетеном сооружении. Он немного подивился этому, но не стал особенно вдумываться, ведь вся эта история казалась настолько сверхъестественной, что он сознавал, как мало у него было шансов найти ей какое-нибудь разумное объяснение.
Он пошел назад к дому, и, едва он успел задуть фонарь и повесить его на место, как послышался шум подъезжающей машины.
Когда доктор подошел к двери, он несколько рассердился, увидев стоявшего на пороге Старого Мозе.
– Вы что-то не похожи на больного, – сварливо произнес он. Пожалуй, не так уж вы больны, чтобы нужно было тащить меня сюда посреди ночи.
– А я и не болен, – сказал Мозе.
– Тогда зачем вы мне звонили? – рассердившись еще больше, спросил доктор.
– У меня
Ночь была темна, как тысяча черных кошек, и фонарь светил очень слабо, но для Мозе это не имело никакого значения, потому что он знал свою ферму как собственные пять пальцев.
Он спустился по тропинке к лесу. Сейчас здесь было жутко, но одного ночного леса было мало, чтобы испугать Старого Мозе. Продираясь сквозь кустарник и высоко подняв фонарь, чтобы осветить площадь побольше, он осмотрел то место, где нашел существо, но там никого не оказалось.
Однако он нашел кое-что другое – нечто вроде огромной птичьей клетки, сплетенной из металлических прутьев, которая запуталась в густом кусте орешника. Он попытался вытащить ее, но она так прочно застряла в ветвях, что не сдвинулась с места.
Он огляделся вокруг, чтобы понять, откуда она попала сюда.
Ему удалось увидеть наверху сломанные ветви деревьев, через которые она пробила себе дорогу, а за ними в вышине холодно сияли звезды, казавшиеся очень далекими.
Мозе ни на минуту не усомнился в том, что существо, лежавшее сейчас на его постели около плиты, явилось сюда в этом невиданном плетеном сооружении. Он немного подивился этому, но не стал особенно вдумываться, ведь вся эта история казалась настолько сверхъестественной, что он сознавал, как мало у него было шансов найти ей какое-нибудь разумное объяснение.
Он пошел назад к дому, и, едва он успел задуть фонарь и повесить его на место, как послышался шум подъезжающей машины.
Когда доктор подошел к двери, он несколько рассердился, увидев стоявшего на пороге Старого Мозе.
– Вы что-то не похожи на больного, – сварливо произнес он. Пожалуй, не так уж вы больны, чтобы нужно было тащить меня сюда посреди ночи.
– А я и не болен, – сказал Мозе.
– Тогда зачем вы мне звонили? – рассердившись еще больше, спросил доктор.
– У меня
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
