между ним и умывальником, и извлекла оттуда необычную девочку.
Если бы в наш век были чудеса, Ира приняла бы непременно за чудо зрелище, открывшееся ее глазам: она увидела второго мальчика Журу или вернее точную копию Журы, одетую, однако, довольно своеобразно: длинная, розовая, шелковая, старинного покроя юбка была на ней. Зеленый, в виде кафтана, лиф сидел мешком на хрупких детских плечах, и голубой шарф широко опоясывал узенькую, как у куклы, талию. Пепельные локоны, приподнятые кверху и зачесанные в высокую прическу, увенчивались небольшим дамским чепчиком, какие носили еще наши бабушки во дни свой юности несколько десятков лет тому назад.
Ребенок совсем утонул в этом странном допотопном платье. А худенькое, бледное с голубыми жилками на висках и лбу личико, озаренное парою таких же прекрасных голубых глаз, как у Журы, выглядело так забавно в этом наряде, что Ира, взглянув на него не могла удержаться от улыбки.
Но ни княгиня, ни ее дочь не разделяли, по-видимому, впечатления молодой девушки.
Нетти густо покраснела. Все лицо Констанции Ивановны тоже залило краской негодования.
— Дрянная девчонка! — закричала она, сопровождая свои слова резкими жестами. — Ты опять украла ключ от шкапной? Опять рылась в сундуках и унесла прабабушкино платье! — накинулась она на девочку.
— Отвратительный ребенок! Ее следует высечь за такие проделки! — закричала в свою очередь Нетти. — Сейчас же сними все это и приходи ко мне вниз. О, я сумею расправиться с тобою. Слышишь?
Она быстро подошла к ребенку и изо всей силы ущипнула Надю за ушко.
Пронзительный крик огласил комнату. В тот же миг мальчик очутился перед молодой Баслановой. Он заговорил, обращаясь к тетке:
— Вы не смеете! Не смеете бить Надю… Обижать ее… И называть воровкой не имее
Если бы в наш век были чудеса, Ира приняла бы непременно за чудо зрелище, открывшееся ее глазам: она увидела второго мальчика Журу или вернее точную копию Журы, одетую, однако, довольно своеобразно: длинная, розовая, шелковая, старинного покроя юбка была на ней. Зеленый, в виде кафтана, лиф сидел мешком на хрупких детских плечах, и голубой шарф широко опоясывал узенькую, как у куклы, талию. Пепельные локоны, приподнятые кверху и зачесанные в высокую прическу, увенчивались небольшим дамским чепчиком, какие носили еще наши бабушки во дни свой юности несколько десятков лет тому назад.
Ребенок совсем утонул в этом странном допотопном платье. А худенькое, бледное с голубыми жилками на висках и лбу личико, озаренное парою таких же прекрасных голубых глаз, как у Журы, выглядело так забавно в этом наряде, что Ира, взглянув на него не могла удержаться от улыбки.
Но ни княгиня, ни ее дочь не разделяли, по-видимому, впечатления молодой девушки.
Нетти густо покраснела. Все лицо Констанции Ивановны тоже залило краской негодования.
— Дрянная девчонка! — закричала она, сопровождая свои слова резкими жестами. — Ты опять украла ключ от шкапной? Опять рылась в сундуках и унесла прабабушкино платье! — накинулась она на девочку.
— Отвратительный ребенок! Ее следует высечь за такие проделки! — закричала в свою очередь Нетти. — Сейчас же сними все это и приходи ко мне вниз. О, я сумею расправиться с тобою. Слышишь?
Она быстро подошла к ребенку и изо всей силы ущипнула Надю за ушко.
Пронзительный крик огласил комнату. В тот же миг мальчик очутился перед молодой Баслановой. Он заговорил, обращаясь к тетке:
— Вы не смеете! Не смеете бить Надю… Обижать ее… И называть воровкой не имее
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
