юдьми. Людей шестеро.
— Честность! Трусость это, а не честность, — говорит женщина, видимо, продолжая начатый в коридоре разговор. — Неудачники любят кичиться порядочностью! Это единственное достоинство, которое они у себя находят.
— Почему единственное? — пожимает плечами мужчина. Он подходит к бильярдному столу, наклоняется над ним и пытается забить шар, замерший у входа в дальнюю лузу. У него не получается.
— Спроси лучше: «почему достоинство»?
— Не спрошу. Порядочность — это достоинство. Что бы ты ни думала по этому поводу.
Вторая женщина, забравшаяся с ногами на диван, хлопает в ладоши при этих словах.
— От тебя мы и не ждали ничего другого! — произносит она.
Мужчина отчего-то раздражается, это видно по движению его головы.
— И сколько бы они заработали? — спрашивает другой мужчина, тот, что возится у бара, позвякивая бокалами.
— Девятьсот миллионов. Всего-то навсего! — говорит женщина на диване.
— И вы хотите сказать, что эти ребята неправы? — весело восклицает третий мужчина. Он стоит у окна и теребит занавеску. — Значит, большим дядям можно, большие дяди вообще не стесняются, целые страны разворовывают, а этим нельзя? Да молодцы! Жаль только, что оставшуюся жизнь они проведут в тюрьме. Надо было лучше продумывать схему... Девятьсот миллионов! Можно неплохо развернуться, а? — Он смеется.
— И охота вам считать чужие деньги? — лениво вздыхает третья женщина, самая красивая из всех.
— Охота! — сердито и очень напористо отвечает первая женщина. — Свои давно п
— Честность! Трусость это, а не честность, — говорит женщина, видимо, продолжая начатый в коридоре разговор. — Неудачники любят кичиться порядочностью! Это единственное достоинство, которое они у себя находят.
— Почему единственное? — пожимает плечами мужчина. Он подходит к бильярдному столу, наклоняется над ним и пытается забить шар, замерший у входа в дальнюю лузу. У него не получается.
— Спроси лучше: «почему достоинство»?
— Не спрошу. Порядочность — это достоинство. Что бы ты ни думала по этому поводу.
Вторая женщина, забравшаяся с ногами на диван, хлопает в ладоши при этих словах.
— От тебя мы и не ждали ничего другого! — произносит она.
Мужчина отчего-то раздражается, это видно по движению его головы.
— И сколько бы они заработали? — спрашивает другой мужчина, тот, что возится у бара, позвякивая бокалами.
— Девятьсот миллионов. Всего-то навсего! — говорит женщина на диване.
— И вы хотите сказать, что эти ребята неправы? — весело восклицает третий мужчина. Он стоит у окна и теребит занавеску. — Значит, большим дядям можно, большие дяди вообще не стесняются, целые страны разворовывают, а этим нельзя? Да молодцы! Жаль только, что оставшуюся жизнь они проведут в тюрьме. Надо было лучше продумывать схему... Девятьсот миллионов! Можно неплохо развернуться, а? — Он смеется.
— И охота вам считать чужие деньги? — лениво вздыхает третья женщина, самая красивая из всех.
— Охота! — сердито и очень напористо отвечает первая женщина. — Свои давно п
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
