положил ее обратно.
– Да закури же ее, Альф! – отрезал из темноты необычно густой бас.
Гундерсон поднес сигарету ко рту. Все ждали.
Он явно хотел что-то сказать – возможно, возразить, но не сумел. Потом нахмурил густые брови. Его бессмысленные глаза стали – если это было возможно – еще бессмысленнее. Меж бровями пролегла глубокая морщина в форме римской пятерки.
И вдруг Альф Гундерсон дико вскрикнул – и, колотя себя ладонями по лицу, рухнул на пол.
Вся сцена внезапно заполнилась мечущимися фигурами в сине-черной униформе КосмоКома. Гундерсон скорчился на полу – от его лица клубами валил дым. Один из сотрудников КосмоКома сорвал головку с огнетушителя – и долговязую фигуру вмиг окутала пена.
– Унипорта сюда! Давайте же сюда этого проклятого Унипорта! Живо!
Молодой лейтенант с ежиком светлых волос, первым оказавшийся на сцене – впечатление было, будто он прятался где-то внизу, – держал голову Гундерсона в своих мускулистых руках, с ужасом дотрагиваясь до хлопьев обугленной кожи. В светло-голубых глазах лейтенанта – человека, успевшего навидаться всякой жути, – сейчас тем не менее просвечивал откровенный страх.
В считанные секунды угловатый, широкоскулый Универсальный Транспортер разгладил Гундерсону лицо, выровнял каждый миллиметр – удаляя обгорелую плоть, наращивая здоровую, розовую кожу.
Еще несколько мгновений – и операция завершилась. Ожоги исчезли. Гундерсон снова был цел и невредим если не считать бросавшихся в глаза участков свежей кожи.
Все это время он что-то бормотал. Когда Унипорт закончил свою ментальную работу и со вздохом выпрямился, слова эти разобрал молодой офицер КосмоКома. Он тут же взглянул Гундерсону в лицо, а затем обратил светлоголубые глаза к остальным.
Во взгляде офицера страх смешивался с замешат
– Да закури же ее, Альф! – отрезал из темноты необычно густой бас.
Гундерсон поднес сигарету ко рту. Все ждали.
Он явно хотел что-то сказать – возможно, возразить, но не сумел. Потом нахмурил густые брови. Его бессмысленные глаза стали – если это было возможно – еще бессмысленнее. Меж бровями пролегла глубокая морщина в форме римской пятерки.
И вдруг Альф Гундерсон дико вскрикнул – и, колотя себя ладонями по лицу, рухнул на пол.
Вся сцена внезапно заполнилась мечущимися фигурами в сине-черной униформе КосмоКома. Гундерсон скорчился на полу – от его лица клубами валил дым. Один из сотрудников КосмоКома сорвал головку с огнетушителя – и долговязую фигуру вмиг окутала пена.
– Унипорта сюда! Давайте же сюда этого проклятого Унипорта! Живо!
Молодой лейтенант с ежиком светлых волос, первым оказавшийся на сцене – впечатление было, будто он прятался где-то внизу, – держал голову Гундерсона в своих мускулистых руках, с ужасом дотрагиваясь до хлопьев обугленной кожи. В светло-голубых глазах лейтенанта – человека, успевшего навидаться всякой жути, – сейчас тем не менее просвечивал откровенный страх.
В считанные секунды угловатый, широкоскулый Универсальный Транспортер разгладил Гундерсону лицо, выровнял каждый миллиметр – удаляя обгорелую плоть, наращивая здоровую, розовую кожу.
Еще несколько мгновений – и операция завершилась. Ожоги исчезли. Гундерсон снова был цел и невредим если не считать бросавшихся в глаза участков свежей кожи.
Все это время он что-то бормотал. Когда Унипорт закончил свою ментальную работу и со вздохом выпрямился, слова эти разобрал молодой офицер КосмоКома. Он тут же взглянул Гундерсону в лицо, а затем обратил светлоголубые глаза к остальным.
Во взгляде офицера страх смешивался с замешат
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
