и передал по цепи: - Пропускать танки! Бить по моторам! Отсекать пехоту! Поглощенный приближением танка, он все же краем глаза видел как сержант рывком поставил на ноги Мирошкина и сунул ему в руку гранату. Черный раздвоенный крест, чуть колеблясь в струящемся к небу знойном воздухе, приближался, и Алексею казалось, что этот символ смерти растет не вне его, а в самых его глазах и вонзается в них своими острыми углами. Танк был уже совсем близко, так близко, что был виден рваный след срикошетившего на броне снаряда, сорвавшего краску и вырвавшего кусок металла из тела этого зверя. Танк вздыбливался, вползая все выше, и сектор обстрела его пулемета оказался над линией окопов. Алексей встал на правое колено на дно окопа и напряг тело для рывка, сжимая в руке бутылку. Он еще видел, как засуетились бойцы, или это ему показалось, а через бруствер уже перевесилась облепленная землей и блестящая на стыках, быстро двигающаяся куда-то вверх гусеница, и он перестал что-либо видеть и воспринимать, кроме чёрной массы танка, отгородившего от него мир. Он не слышал криков солдат, на голову и за воротник гимнастерки сыпалась земля, вонь бензино-масляной гари наполнила легкие, и, несмотря на всю нелепость этого, ему почудилось в этом запахе что-то специфически немецкое, вражеское, что так пахло от тех немцев, которых он видел близко - в рукопашной две недели назад у колодца на степной дороге, у деревни, названия которой он так и не узнал, он увидел, как проседает и дает трещины земля, он понял, что сейчас умрет, и закричал от ненависти и злости, что ему не удастся поджечь этот танк, который сейчас раздавит его; мелькнули гусеницы уходящего танка, и обрезавшая все тишина на мгновение заполнила его мозг, но сразу он услышал удаляющее
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
