ительной и всеобъемлющей, которая бы позволяла учитывать независимость человеческого естества (т.е. его внутреннего бытия) от условий существования. Конечно, сам Гумилев был вынужден иногда говорить нечто вроде «бытие определяет сознание». Может, это и так, но совсем не в том смысле, что, мол, эта формула означает «быт определяет то, как человек думает». Гумилев был грамотным ученым и понимал, что соглашаясь с формулой «бытие определяет сознание» он, с одной стороны, формально ублажает коммунистов и их идеологов, видящих здесь смысл в указанной грубой форме, а с другой – не входит в противоречие с той философской традицией, согласно которой бытие видится как платоновская матрица, предопределяющая результат схватывания существующего, т.е. предопределяющая структуру функционирования сознания, следовательно – самого сознания. Что же касается той грубости, которая выражается во фразе «быт определяет то, как человек думает», то здесь позиция автора теории пассионарности как раз противоположная: не окружение делает человеческую личность, а иррациональная воля Человека (с большой буквы) создает ситуацию и преобразует социум. Сознание волящего человека (человека с «длинной волью») оказывается определяющим, а его жизнь – производной. Поэтому теория Гумилева является своеобразным естественнонаучным продолжением философской мысли Фихте и Ницше о первичности воли и наделяет ее колоссальным потенциалом. Принятие его концепции в исторических науках эквивалентно переходу от воззрений Птолемея к взглядам Коперника в астрономии. В обоих случаях эффективное решение, в результате которого все ставится с «головы на ноги», имело и имеет мировоззренческое значение. Так, у Гумилева активность оказывается не функцией социально-экономических пот
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
