похоронах, вспомнилась грусть этой страшной потери, вспомнилось как рыдал он, а его кто-то пытался утешить, губы какой-то девушки шептали что-то на ухо… Нет, нет – слишком страшно было вспоминать, и уже катились по его щекам слезы, вот он вскочил с кровати, вот остановился перед ней, промолвил:
– Я так долго спал… Но что, но что…
– Алеша, Алешенька. – голос ее непривычно дрожал, вот-вот, казалось, готов был сорваться в плач. – …Я совсем, совсем ничего не понимаю. Что-то странное происходит. И никто толком объяснить не может. Вот ты может поймешь. Вот только взгляни в окошко… Хотя нет, нет – не надо тебе туда глядеть. Я же слышала, что – это опасно для глаз… Если это ТО, конечно. Но я надеюсь, что не ТО, может, какое-то природное явление… Постой, постой! Не подходи…
Однако, Алеша уже не слушал мамы. Он был ребенком и ребенка охватило любопытство – никакие преграды не могли теперь его остановить. В одно мгновенье перенесся он к окну, и некоторое время стоял завороженный картиной, не в силах от этого грозного, непостижимого оторваться. К нему подошла мама, попыталась отвести, но вот оставила эти попытки, и сама стояла завороженная, созерцающая.
Прежде всего, как Алеша увидел ЭТО, на него вновь накатилось чувство, что уже долгое-долгое время он отсутствовал, словно бы целая жизнь прошла в этом последнем сне. Соседний дом – кажется, после долгой-долгой разлуки предстал он пред ним! И как же все было преображено! Какие мрачные тона! Он припоминал, что раньше пространство было каким-то более узким, вмещало в себя меньше предметов, теперь все как-то раздвигалось, почему-то представлялось, что разом он видит такие просторы, которые не смог бы пройти за целую жизнь. И этот соседний, весь изъеденный тенями дом искривлялся в сторону
– Я так долго спал… Но что, но что…
– Алеша, Алешенька. – голос ее непривычно дрожал, вот-вот, казалось, готов был сорваться в плач. – …Я совсем, совсем ничего не понимаю. Что-то странное происходит. И никто толком объяснить не может. Вот ты может поймешь. Вот только взгляни в окошко… Хотя нет, нет – не надо тебе туда глядеть. Я же слышала, что – это опасно для глаз… Если это ТО, конечно. Но я надеюсь, что не ТО, может, какое-то природное явление… Постой, постой! Не подходи…
Однако, Алеша уже не слушал мамы. Он был ребенком и ребенка охватило любопытство – никакие преграды не могли теперь его остановить. В одно мгновенье перенесся он к окну, и некоторое время стоял завороженный картиной, не в силах от этого грозного, непостижимого оторваться. К нему подошла мама, попыталась отвести, но вот оставила эти попытки, и сама стояла завороженная, созерцающая.
Прежде всего, как Алеша увидел ЭТО, на него вновь накатилось чувство, что уже долгое-долгое время он отсутствовал, словно бы целая жизнь прошла в этом последнем сне. Соседний дом – кажется, после долгой-долгой разлуки предстал он пред ним! И как же все было преображено! Какие мрачные тона! Он припоминал, что раньше пространство было каким-то более узким, вмещало в себя меньше предметов, теперь все как-то раздвигалось, почему-то представлялось, что разом он видит такие просторы, которые не смог бы пройти за целую жизнь. И этот соседний, весь изъеденный тенями дом искривлялся в сторону
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
