ирать в голове лучшие оправдания своей выходке. После долгих колебаний остановился на очевидном: я — это не я, а Гена Краснер. Женатый на Любе. А потому оказавшийся в её кровати. На своей собственной, Гениной, территории.Непогрешимость этого довода придала мне силы подняться и направиться в ванную.До горячего душа, однако, дело не дошло. Стоило мне невзначай вспомнить ночные сцены, особенно последнюю, как плоть моя вспыхнула вихрастым пламенем стыда. Никто и никогда в моём благонравном племени не решался вести себя так похабно, как вёл себя я с собственной же женой! С родительницей моего же потомства!Задыхаясь в огне, я жадно отвернул синий кран — и в тот же миг из моей груди вырвался не мой, удивительно пронзительный, крик: вся моя пылавшая плоть зашипела вдруг под ледяной струёй и скрючилась от несносной боли.На крик ворвалась Ирина, отдёрнула и без того прозрачную ширму, оглядела меня с головы до пят, улыбнулась и спросила распевным тоном:— А вы тут давно-о?— Это… Принимаю душ, — пролепетал я и прикрыл себе пах, вздёрнув к животу сразу оба колена и плюхнувшись задом в пустую ванну.— Ду-уш? — протянула Ирина, продолжая улыбаться. — Без воды-и-и? — и подумав, добавила: — Без воды-и-и не бывает ду-уша!Я тоже вспомнил, что без воды не может быть душа. Вода из крана не бежала — и я был сух…— Я уйду-у, а вы-и поднимитесь и приди-ите в себя-а-а! — предложила Ирина.Пришёл я в себя не скоро. Не раньше, чем вернулся к дожидавшейся меня рукописи об истории благомудрия. Предстояло отредактировать главу о «замечательном назарянине». Перечитал её и вычеркнул не мои слова: «Если Иисус Христос жаждет погибнуть за наши грехи, стоит ли расстраивать его их несвершением?»Потом вспомнил ощупывавший меня в ванной надменный взгляд Ирины. Ве
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
