азанию моего министра я принял вас. Я выполнил приказ. А теперь убирайтесь вон! Его уволили из армии, когда он, посетив авиационный салон в Париже, заявил во всеуслышание: – Раньше все говорили, что у нас плохая авиация, – какая ложь! У нас самая плохая авиация, какая только может быть в мире! Почему же этот генерал, участник событий 25 апреля, вдруг стал поддерживать Спинолу? Ответ прост: русский либерал Милюков, знавший, что такое царская тюрьма, ссылка и эмиграция, оказался одним из самых ревностных и ярых противников нашей революции. Даже Керенский был страшен ему. Это хорошо уметь быть свободомыслящим в условиях фашизма. В условиях победы революции надо уметь быть з д р а в о м ы с л я щ и м, а истинное здравомыслие это ощущение политической и социальной перспективы, которая невозможна без серьезной научной подготовки, ибо руководить страной в наш век, не являясь с п е ц и а л и с т о м, – безнадежное дело – сомнет и выбросит! Разногласия между Спинолой и Кошта Гомешем, то есть, между «генеральской» и «капитанской» тенденциями – притом, что капитаны были выходцами из средних слоев народа, точно понимали чаяния и надежды народа – не могла не кончиться драматически. Спинола вынес на общенародное обсуждение конфликт между ним и капитанами, обратившись к «молчаливому большинству нации». Однако было ли «большинство» – большинством? Так называемое «большинство» получило иное название – «ползучая контрреволюция». К кому апеллировал Спинола? Кого он считал большинством? Аберрация человеческих представлений чревата горем, когда речь идет о политике: «Какой он милый человек, этот «X»; какая очаровательная дама, эта «У», сколь начитан и добр господин «Зет». Но при этом «X» – бывший латифундист, срочно переводящий вклады в швей
Навигация с клавиатуры: следующая страница -
или ,
предыдущая -