мешком и Кляча.В три часа Кляча решительно заявила:– Шабаш, на сегодня довольно! – и обе потащились к эстакаде.Дотащившись, Танька уронила мешок и брякнулась оземь. Она обессилела.– Больно? – спросила старушка.– Ох, больно, бабушка. Страсть как поясницу и шею ломит. Будто молотили на них.– С непривычки это, Танька. Ты вот десяточек лет, как я, поработай, гни шею и поясницу – привыкнешь. Ну, давай разбираться, выворачивай добро, камни самоцветные, серебро, золото, жи-и-во!Танька отстегнула передник, развязала оба мешка и опростала их. Получилась куча. Танька поглядела на нее, выпучила глаза и развела руками.– Чего глаза выпучила? – осерчала Кляча.– Бабушка, да что мы с этой кучей-то делать будем? Как разберемся?– Разберемся. Нам не впервые. Делай только, что я делаю. – И старуха разбила кучу на две части.Одну часть она подвинула к себе, а другую к Таньке.И началась вторичная работа, тяжелее первой.Это была работа сказочной Золушки. Работа грязная, неблагодарная и в высшей степени утомительная.Шли часы. В порту давно зашабашили угольщики, полежалыцики и сносчики. Перестала скрипеть эстакада и греметь паровые краны. И кое где уже вспыхивали огоньки.А они все сидели, не разгибая спины и перебирая пальцами.В стороне от них в нескольких кучках лежали выбранными: уголь, полгарнца проса, четверть фунта канифоли, немного железа и щепок.Они теперь спешно очищали хлопок. Хлопок они подобрали в агентстве и в сорном ящике.Кляча чистила ловко. Танька же дергала, чистила и под конец бросила. Сору в хлопке было больше, чем самого хлопку.– Что? – нахмурилась Кляча.– Фу-у, уморилась!– Ты вот как я, барыня, лет десять поработай, уморишься больше. Хлопок чистить, матушка, не то, что репу. Ослепнуть можно.– А много выйдет из него чистого-то
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
