скошно убранной комнаты занимаемого князем и Иреной отделения врывался, вместе со свежим воздухом, гул «мирового» города. Был первый час дня, на rue de la Poste господствовало полное оживление, находящееся против отеля cafe было переполнено посетителями, часть которых сидела за столиками на тротуаре.
Ни Сергея Сергеевича, ни Ирену не беспокоил уличный шум, они, видимо, даже не замечали его, занятые оба своими мыслями. Она вопросительно глядела на него, ожидая обещанного им сообщения.
Он встал с кресла, прошелся несколько раз по комнате, неслышно ступая по бархатному ковру. Она продолжала молча следить за ним глазами.
Он подошел к дивану, движением ноги отодвинув в сторону кресло, сел с ней рядом и обнял ее за талию. – Ты по-прежнему любишь меня, Рена?
Он с нежной грустью смотрел ей прямо в глаза. В ее взоре, неотводно устремленном на него, появилось выражение тревожного упрека.
– Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Разве ты сам не знаешь это лучше меня? – спросила его Рена вместо ответа.
Он на секунду смутился, но тотчас же оправился и продолжал тем же мягким, вкрадчивым голосом:
– Я знаю, конечно, знаю, моя ненаглядная, но мне надо сообщить тебе нечто такое, перед чем мне хотелось бы снова слышать от тебя, что ты любишь меня так же, как и я, то есть более всех на свете… что самое raison d’etre note 2 нашего существования на земле с момента незабвенной для нас нашей встречи для меня – ты, для тебя – я. Не так ли?
– Случилось что-нибудь с мамой? – вдруг заволновалась она и впилась в него еще более тревожным взглядом.
– С чего ты это взяла? Ничего не случилось… Я по крайней мере не знаю… – бессвязно и отрывисто заговорил он. – Что же такое ты хочешь сообщить мне? Говори скорее…
Она как-то инстинктивно отодвинулась от него,
Ни Сергея Сергеевича, ни Ирену не беспокоил уличный шум, они, видимо, даже не замечали его, занятые оба своими мыслями. Она вопросительно глядела на него, ожидая обещанного им сообщения.
Он встал с кресла, прошелся несколько раз по комнате, неслышно ступая по бархатному ковру. Она продолжала молча следить за ним глазами.
Он подошел к дивану, движением ноги отодвинув в сторону кресло, сел с ней рядом и обнял ее за талию. – Ты по-прежнему любишь меня, Рена?
Он с нежной грустью смотрел ей прямо в глаза. В ее взоре, неотводно устремленном на него, появилось выражение тревожного упрека.
– Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Разве ты сам не знаешь это лучше меня? – спросила его Рена вместо ответа.
Он на секунду смутился, но тотчас же оправился и продолжал тем же мягким, вкрадчивым голосом:
– Я знаю, конечно, знаю, моя ненаглядная, но мне надо сообщить тебе нечто такое, перед чем мне хотелось бы снова слышать от тебя, что ты любишь меня так же, как и я, то есть более всех на свете… что самое raison d’etre note 2 нашего существования на земле с момента незабвенной для нас нашей встречи для меня – ты, для тебя – я. Не так ли?
– Случилось что-нибудь с мамой? – вдруг заволновалась она и впилась в него еще более тревожным взглядом.
– С чего ты это взяла? Ничего не случилось… Я по крайней мере не знаю… – бессвязно и отрывисто заговорил он. – Что же такое ты хочешь сообщить мне? Говори скорее…
Она как-то инстинктивно отодвинулась от него,
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
