л, но потерял плоскостность.
Матюха вскрикнул, отец Захарий помертвел. Иконописец брат Демьян медленно поднялся с лавки, перебрался через нее и, перекрестившись, рухнул на пол. За ним встал еще кто-то, потом сам игумен, потом уже все. Отец Константин был последний. Присоединился к братии, чтобы не выделяться. По земле, как все, не распластался: молился на коленях, лбом касался пола размеренно.
Чудотворец перекрестил одну за одной все иконы и, повернувшись к отцу Захарию, дал ему знак следовать за собой. Они вышли из трапезной вдвоем, вернулся игумен один. Лицом он был красный, будто с солнца пришел. Отец Захарий встал перед братьями и сказал:
— Господь послал нам несказанную благодать: отец Евларий останется у нас.
Даже слабоумный брат Симеон понял, что это он о чудотворце. Новость вывела иноков из оцепенения. В общей сумятице двое оставались тихими: послушник Матюха и иеромонах Константин. Первому было боязно, второму — тревожно.
— Откуда пришел отец Евларий? — спросил Константин Захария, когда они остались в трапезной одни.
— Он мне этого не поведал, — отозвался игумен, погруженный в свои мысли.
— И сам не спросил?
— Язык не повернулся.
— Кто он, по-твоему? — не отступал иеромонах.
Отец Захарий поразился:
— Так ты же сам видел!
— Что — видел?
— Или сомневаешься? — ушел от вопроса игумен.
— Скажи — что я видел? В чем сомневаюсь? — требовал Константин, но своего не добился.
Отец Захарий сморщился, как от боли, и проронил:
— Ты чуду не отозвался. Оттого твои вопросы.
— Чуду ли? А что, если это обман?
— Грех такое спрашивать.
— Нет греха в вопросах.
Игумен закрыл глаза и ушел в себя.
Два года прожил
Матюха вскрикнул, отец Захарий помертвел. Иконописец брат Демьян медленно поднялся с лавки, перебрался через нее и, перекрестившись, рухнул на пол. За ним встал еще кто-то, потом сам игумен, потом уже все. Отец Константин был последний. Присоединился к братии, чтобы не выделяться. По земле, как все, не распластался: молился на коленях, лбом касался пола размеренно.
Чудотворец перекрестил одну за одной все иконы и, повернувшись к отцу Захарию, дал ему знак следовать за собой. Они вышли из трапезной вдвоем, вернулся игумен один. Лицом он был красный, будто с солнца пришел. Отец Захарий встал перед братьями и сказал:
— Господь послал нам несказанную благодать: отец Евларий останется у нас.
Даже слабоумный брат Симеон понял, что это он о чудотворце. Новость вывела иноков из оцепенения. В общей сумятице двое оставались тихими: послушник Матюха и иеромонах Константин. Первому было боязно, второму — тревожно.
— Откуда пришел отец Евларий? — спросил Константин Захария, когда они остались в трапезной одни.
— Он мне этого не поведал, — отозвался игумен, погруженный в свои мысли.
— И сам не спросил?
— Язык не повернулся.
— Кто он, по-твоему? — не отступал иеромонах.
Отец Захарий поразился:
— Так ты же сам видел!
— Что — видел?
— Или сомневаешься? — ушел от вопроса игумен.
— Скажи — что я видел? В чем сомневаюсь? — требовал Константин, но своего не добился.
Отец Захарий сморщился, как от боли, и проронил:
— Ты чуду не отозвался. Оттого твои вопросы.
— Чуду ли? А что, если это обман?
— Грех такое спрашивать.
— Нет греха в вопросах.
Игумен закрыл глаза и ушел в себя.
Два года прожил
Навигация с клавиатуры: следующая страница -
или ,
предыдущая -