обычно вызывал у неё добрую усмешку. Подтянул галстук и пригладил всклокоченные волосы за залысинами на затылке. Но она успела заметить, что за долю секунды до этого он обнимал востроносенькую брюнетку, размахивая свободной рукой, что-то говорил, кажется, читал стихи на память. Он всегда, чуть что, особенно, когда был пьян, читал стихи по любому поводу, даже включаясь на обрывок фразы. В этом смысле он имел непревзойденную современниками память и знания, да только пригождались они лишь во время застолий.
– Зачем пришла?! – он старался оттеснить её в коридор. – Шпионишь?!
Алина почувствовала, как слезы затмили ей зрение.
– Что надо?! – продолжал он, выпроваживая её на улицу.
Она не узнавала его. Ей так хотелось положить голову на его плечо. Такое крепкое, такое теплое… родное…
– Я только что от врача… У меня плохие результаты… Я…
– Да ладно тебе… Притворяешься. Не за этим пришла. Знаю я. Насплетничали тебе. Дома поговорим, дома.
– Дома?! – она невольно подняла руки, как бы желая отстраниться от неприятного. – Но я… я там совершенно одна, пока ты…
Кирилл мельком взглянул на неё – и было в его взгляде такое глубокое сожаление, что он постарался его скрыть. Обыкновенно стройная, она показалась ему маленькой и беззащитно-безвольной, желающей что-то сказать, донести до него из самой глубины своего мутного моря, но лишенной голоса.
Уже на крыльце он поцеловал её в лоб:
Грустно смотреть, как сыграв отбой,
то, что было самой судьбой
призвано скрасить последний час,
меняется раньше нас. – Пробасил он нараспев строки из Бродского. Обычно он к месту и не к месту, читал стихи именно этого поэта.
– Не меняйся. – Изменил он свой тон на боле оптимистичный – Прямее спинку! Если ты думаешь, что я только пью, гуляю и развлекаюсь в игорных
– Зачем пришла?! – он старался оттеснить её в коридор. – Шпионишь?!
Алина почувствовала, как слезы затмили ей зрение.
– Что надо?! – продолжал он, выпроваживая её на улицу.
Она не узнавала его. Ей так хотелось положить голову на его плечо. Такое крепкое, такое теплое… родное…
– Я только что от врача… У меня плохие результаты… Я…
– Да ладно тебе… Притворяешься. Не за этим пришла. Знаю я. Насплетничали тебе. Дома поговорим, дома.
– Дома?! – она невольно подняла руки, как бы желая отстраниться от неприятного. – Но я… я там совершенно одна, пока ты…
Кирилл мельком взглянул на неё – и было в его взгляде такое глубокое сожаление, что он постарался его скрыть. Обыкновенно стройная, она показалась ему маленькой и беззащитно-безвольной, желающей что-то сказать, донести до него из самой глубины своего мутного моря, но лишенной голоса.
Уже на крыльце он поцеловал её в лоб:
Грустно смотреть, как сыграв отбой,
то, что было самой судьбой
призвано скрасить последний час,
меняется раньше нас. – Пробасил он нараспев строки из Бродского. Обычно он к месту и не к месту, читал стихи именно этого поэта.
– Не меняйся. – Изменил он свой тон на боле оптимистичный – Прямее спинку! Если ты думаешь, что я только пью, гуляю и развлекаюсь в игорных
Навигация с клавиатуры: следующая страница -
или ,
предыдущая -