обоязненный еврей, всегда уступал ему почетное место и почему другие евреи, приходившие к нам, оказывали ему уважение: – Здравствуйте, господин Герц Герценгерц! – Да будет мир с вами, господин Герц Герценгерц! Садитесь, пожалуйста, господин Герц Герценгерц!.. Однажды я даже спросил у отца об этом, но он прогнал меня: – Убирайся отсюда, это не твое дело! Что ты все в ногах путаешься? Лучше бы позанялся талмудом! Опять талмуд! Боже мой!.. Я тоже хочу смотреть, я тоже хочу слышать, что он говорит! Как-то, войдя тихонько-тихонько в комнату, я забрался незаметно в уголок и стал слушать, о чем разговаривают, как громко смеется господин Герц Герценгерц, раскуривая толстую черную сигару, которая так прекрасно пахнет. Вдруг подошел отец и отпустил мне оплеуху. – Ты опять здесь, бездельник?! Что из тебя выйдет, неуч ты этакий! Господи, чем этот мальчишка окончит? Кхе-кхе-кхе... Господин Герц Герценгерц вступился за меня: – Не трогайте мальчика, не трогайте его... Но это было бесполезно. Отец прогнал меня. Я достал талмуд, но сидеть над ним не хотелось. Что делать? Я бродил из одной комнаты в другую, пока не пришел в ту, лучшую комнату, которую занимал господин Герц Герценгерц. О, как там было светло и красиво! Горели лампы, сверкали зеркала. На столе-большая серебряная чернильница, красивые перья, человечки, лошадки, всякие безделушки, костяшки, камушки и... ножик. Что за ножик! О, если бы мне такой ножик! Как я был бы счастлив! Какие бы вещи я вырезал этим самым ножиком! Ну-ка, надо попробовать, остер ли он? Еще бы! Он режет волос! Ой-ой, какой это ножик!.. Мгновение, и ножик у меня в руках. Я оглядываюсь по сторонам и пытаюсь положить ножик на минутку, только на одну минуточку к себе в карман. Рука дрожит... Сердце стучит так си
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
