ящая на болота, видимо, не слышала его.
— Кажется, мои грехи превратились в фантомов, — странным голосом произнесла она, — и преследуют меня как фурии из греческих мифов. Это страшно… и так несправедливо. Я же не могу себя переделать. Ты понимаешь.
Дориан понимал слишком хорошо. Он ненавидел подобную слабость и в себе, но, как ни старался, не мог от нее избавиться. Женщины влекли его непреодолимо. Господи, сколько же ему пришлось ради них поездить, на какие пускаться уловки… чтобы потом чувствовать лишь отвращение!
У матери все было иначе, но ведь она женщина, и ее сексуальные аппетиты намного меньше. Однако даже маленькие шалости повредили ее здоровью.
Нужно считать это предупреждением. Амнита только оправилась после долгой болезни. Полгода назад мистер Бадж, семейный врач Камойзов, обнаружил у нее упадок сил, и все это время Амнита провела в кровати или в кресле.
Дориан не мог позволить себе так долго болеть. Он отстанет в учебе… Тогда придется отложить путешествие за границу… и его зависимости от деда не будет конца.
Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли.
— Это же Дартмур, — весело сказал он. — Здесь на каждой пяди земли свой призрак. Ничего странного, что ты думаешь о призраках и демонах. Я бы удивился, если бы ты этого не делала.
Амнита засмеялась и повернулась к нему. Ее плохое настроение быстро исчезло.
До конца двухдневного визита сына она была такой же, как прежде: рассказывала Дориану местные легенды, лондонские сплетни, которые почерпнула из писем друзей, и неприличные анекдоты, вгонявшие в краску, но заставлявшие смеяться Эдварда Камойза. За пределами Ронсли-Холла отец выглядел более человечным, не казался марионеткой в руках графа, и хотя относился к жене как к глупому ребенку, это устраивало их обоих
— Кажется, мои грехи превратились в фантомов, — странным голосом произнесла она, — и преследуют меня как фурии из греческих мифов. Это страшно… и так несправедливо. Я же не могу себя переделать. Ты понимаешь.
Дориан понимал слишком хорошо. Он ненавидел подобную слабость и в себе, но, как ни старался, не мог от нее избавиться. Женщины влекли его непреодолимо. Господи, сколько же ему пришлось ради них поездить, на какие пускаться уловки… чтобы потом чувствовать лишь отвращение!
У матери все было иначе, но ведь она женщина, и ее сексуальные аппетиты намного меньше. Однако даже маленькие шалости повредили ее здоровью.
Нужно считать это предупреждением. Амнита только оправилась после долгой болезни. Полгода назад мистер Бадж, семейный врач Камойзов, обнаружил у нее упадок сил, и все это время Амнита провела в кровати или в кресле.
Дориан не мог позволить себе так долго болеть. Он отстанет в учебе… Тогда придется отложить путешествие за границу… и его зависимости от деда не будет конца.
Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли.
— Это же Дартмур, — весело сказал он. — Здесь на каждой пяди земли свой призрак. Ничего странного, что ты думаешь о призраках и демонах. Я бы удивился, если бы ты этого не делала.
Амнита засмеялась и повернулась к нему. Ее плохое настроение быстро исчезло.
До конца двухдневного визита сына она была такой же, как прежде: рассказывала Дориану местные легенды, лондонские сплетни, которые почерпнула из писем друзей, и неприличные анекдоты, вгонявшие в краску, но заставлявшие смеяться Эдварда Камойза. За пределами Ронсли-Холла отец выглядел более человечным, не казался марионеткой в руках графа, и хотя относился к жене как к глупому ребенку, это устраивало их обоих
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
