А представьте себе, что вы привезли на пустое место группу людей и предложили им просто бежать. И если кто-нибудь из них оторвется на десять ярдов от ближайшего соперника, то он тотчас становится победителем и может, если вздумает, командовать всеми остальными. Это уже больше похоже на нашу гонку, а?
– Ну да, – нахмурился Вейл. – А дальше?
– Десять ярдов, – продолжал Беренджер, – это не так уж много. В нашей гонке может стать решающим самый крохотный перевес. И стоит одной стороне вырваться вперед, как другая вынуждена прибавить скорость. Но тогда она лишит противника завоеванного им преимущества и, в свою очередь, заставит его бежать быстрее. И так далее.
Вейл кивнул.
– В чем-то вы правы. Теоретически все это может выйти из-под контроля. Но на самом деле обе стороны, конечно, достаточно рассудительны. К тому же человек по своей природе консервативен, так что процесс остается управляемым.
– Возможно, – возразил Беренджер. – Но если гонка происходит не по проторенной дороге, каждого бегуна всегда могут подстерегать самые невероятные неожиданности. Никто из них не знает, что у кого впереди. А вдруг тот, кто ведет гонку, совершит отчаянный рывок – и увидит перед собой край пропасти? Что тогда?
– Чисто риторический вопрос, – улыбнулся Вейл. – Ученые часто опасаются, что военные совершат какой-нибудь безответственный поступок, и я не слишком удивился, услышав, что военный опасается безответственного поступка со стороны ученых. А политиков считают безответственными и те, и другие. Каждый подозревает другого в том, что тот не знает своего дела. Но это не так.
– Я не о том говорил, – сказал Беренджер. – Со стороны ученого вовсе не безответственно делать открытия. Это его работа. Но делать открытия – все равно, что бежать по неиз
– Ну да, – нахмурился Вейл. – А дальше?
– Десять ярдов, – продолжал Беренджер, – это не так уж много. В нашей гонке может стать решающим самый крохотный перевес. И стоит одной стороне вырваться вперед, как другая вынуждена прибавить скорость. Но тогда она лишит противника завоеванного им преимущества и, в свою очередь, заставит его бежать быстрее. И так далее.
Вейл кивнул.
– В чем-то вы правы. Теоретически все это может выйти из-под контроля. Но на самом деле обе стороны, конечно, достаточно рассудительны. К тому же человек по своей природе консервативен, так что процесс остается управляемым.
– Возможно, – возразил Беренджер. – Но если гонка происходит не по проторенной дороге, каждого бегуна всегда могут подстерегать самые невероятные неожиданности. Никто из них не знает, что у кого впереди. А вдруг тот, кто ведет гонку, совершит отчаянный рывок – и увидит перед собой край пропасти? Что тогда?
– Чисто риторический вопрос, – улыбнулся Вейл. – Ученые часто опасаются, что военные совершат какой-нибудь безответственный поступок, и я не слишком удивился, услышав, что военный опасается безответственного поступка со стороны ученых. А политиков считают безответственными и те, и другие. Каждый подозревает другого в том, что тот не знает своего дела. Но это не так.
– Я не о том говорил, – сказал Беренджер. – Со стороны ученого вовсе не безответственно делать открытия. Это его работа. Но делать открытия – все равно, что бежать по неиз
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
