перестаешь слышать сверчков.— Не может быть — ведь они так громко поют! — удивилась Анника.— Вот-вот, именно поэтому! В старости человек перестает слышать громкие звуки, — ответил Давид, и Юнас снова выключил магнитофон.— Кто-нибудь хочет «салмиак»? — спросил Юнас, достав из кармана коробочку с леденцами, которую всегда носил с собой.Давид и Анника отказались, но Юнас не удивился. Они считали, что «салмиак» слишком острый и что обычная лакрица куда вкуснее.Юнас жевал «салмиак» не ради вкуса, а ради эффекта. Он хотел, чтобы его мозг ни на секунду не расслаблялся, а «салмиак» помогал ему сосредоточиться. Правда, никто, кроме Юнаса, этого не понимал.На часах было 21.23 — время, когда поезд обычно проезжал Рингарюд.— Наверное, мы опоздали, — сказал Юнас.— Вряд ли, — отозвался Давид, — мы бы обязательно его услышали.— Я сбегаю к речке! — крикнул Юнас и спустился вниз. Он еще не записал, как шумит вода в рингарюдской речке. Давид и Анника пошли за ним. Пока они ждали поезд, Юнас записал журчание воды. Он хотел показать, как природа противостоит механическим звукам, сопутствующим передвижению людей.Вдруг Анника зашептала:— Тихо! Там кто-то гребет!Они услышали легкие, осторожные всплески.
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
