ублей диск. Парень послал его подальше.
Там, в зале, сидели счастливые люди и выигрывали деньги. Юрка расслышал тот прекрасный шум, какой производят жетоны, ссыпаясь из щели в блестящий лоток, и ощутил самую настоящую боль в сердце. Тот человек сорвал выигрыш, что был предназначен судьбой ему, Юрке!
Надо было проскочить внутрь и попросить у счастливчика пару жетонов на удачу. Он бы не отказал. И начать игру! Но охранник следил за Юркой, предвидел этот рывок в приоткрывшуюся дверь и выпихнул мальчишку даже не самым крепким тычком – взрослый бы устоял, Юрка сел на асфальт.
Впору было заплакать.
Двое мужчин, проходя, видели его позор. Один, помоложе, обратился к охраннику:
– За что это ты его?
– Хозяин запретил пускать. Он деньги ворует и здесь проигрывает, а малолетка – посадить вроде нельзя. Нам еще ворья тут не хватало, – охотно ответил охранник.
– Понятно.
Мужчина шагнул к Юрке.
– А что, заработать не можешь, обязательно тырить? – спросил он.
– Заработать? А где?
Юрка был готов к тому, что его пошлют вкалывать на ближайшую автомойку, и собирался послать благодетеля – пусть сам там за гроши корячится. Но мужчина (одет, между прочим, дорого, один плащ из тонкой кожи чего стоит) усмехнулся особой усмешкой знающего всякие тайные возможности человека.
– Старик один есть, художник, он натурщикам хорошо платит. Три тысячи рублей в день – но жить у него, два-три сеанса в день. Ну, конечно, кормит.
– Знаю я этих добрых дедушек! – отрубил Юрка и встал с асфальта.
– Ему натурщики нужны, а не то, что ты подумал. Не хочешь – сиди тут и облизывайся. А живет он за городом, по Московскому шоссе сразу за Груицей, за мостом направо. Если автобусом ехать – скажи, чтобы на сорок пятом километре высадили.
Больше мужчина не сказал ничего – н
Там, в зале, сидели счастливые люди и выигрывали деньги. Юрка расслышал тот прекрасный шум, какой производят жетоны, ссыпаясь из щели в блестящий лоток, и ощутил самую настоящую боль в сердце. Тот человек сорвал выигрыш, что был предназначен судьбой ему, Юрке!
Надо было проскочить внутрь и попросить у счастливчика пару жетонов на удачу. Он бы не отказал. И начать игру! Но охранник следил за Юркой, предвидел этот рывок в приоткрывшуюся дверь и выпихнул мальчишку даже не самым крепким тычком – взрослый бы устоял, Юрка сел на асфальт.
Впору было заплакать.
Двое мужчин, проходя, видели его позор. Один, помоложе, обратился к охраннику:
– За что это ты его?
– Хозяин запретил пускать. Он деньги ворует и здесь проигрывает, а малолетка – посадить вроде нельзя. Нам еще ворья тут не хватало, – охотно ответил охранник.
– Понятно.
Мужчина шагнул к Юрке.
– А что, заработать не можешь, обязательно тырить? – спросил он.
– Заработать? А где?
Юрка был готов к тому, что его пошлют вкалывать на ближайшую автомойку, и собирался послать благодетеля – пусть сам там за гроши корячится. Но мужчина (одет, между прочим, дорого, один плащ из тонкой кожи чего стоит) усмехнулся особой усмешкой знающего всякие тайные возможности человека.
– Старик один есть, художник, он натурщикам хорошо платит. Три тысячи рублей в день – но жить у него, два-три сеанса в день. Ну, конечно, кормит.
– Знаю я этих добрых дедушек! – отрубил Юрка и встал с асфальта.
– Ему натурщики нужны, а не то, что ты подумал. Не хочешь – сиди тут и облизывайся. А живет он за городом, по Московскому шоссе сразу за Груицей, за мостом направо. Если автобусом ехать – скажи, чтобы на сорок пятом километре высадили.
Больше мужчина не сказал ничего – н
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
