т. Мне хотелось уйти, но я побоялся, что он обидится. Я мог бы остаться, но побоялся, что он выставит меня за дверь. В общем, я был, как на раскаленных углях, и не знал, что сделать, как поступить, чтобы выйти из этого неприятного положения.Но офицерик мой не обиделся и не рассердился. Он сделал знак закрыть дверь, потом, уставившись мне в лицо каким-то пугающим взглядом, спросил в упор:— Катрам, ты любил кого-нибудь в молодости?Я посмотрел на него обалдело. Зачем он спрашивает меня об этом, меня, который всю жизнь провел в море и никогда не занимался ничем, кроме якорей, парусов, рей?.. Разве что… Ну, ладно, продолжим…— Стой, стой, папаша Катрам, — прервал его капитан. — Ты что-то скрываешь, не говоришь нам всей правды. Это поспешное «ну ладно, продолжим» заставляет меня подозревать кое-что… Уж я-то в этом разбираюсь!— Что? — спросил старик с некоторым беспокойством, которое не ускользнуло ни от кого из нас.— Значит, и ты был когда-то не без греха? Значит, и тебя Амур не обошел своим вниманием?— Я!.. — вскричал боцман, лицо которого потемнело. — Я!..Он два или три раза взмахнул руками, словно хотел отогнать от себя что-то, потом сказал суровым голосом:— Дайте мне кончить, или я за
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
