ми и… голодом.
Отец пробыл четыре года в плену и рассказывал много интересного. Я слушал внимательно, стараясь не упустить ни одного слова.
Незнакомые города, огромные здания, пароходы, машины, жизнь, не похожая на нашу, — все это рождало во мне множество вопросов. На многие из них отец не мог ответить. Меня потянуло к книге. Читал я без разбора все, что попадалось под руку, лишь бы как можно больше узнать о таинственных для меня странах и городах, про которые рассказывал отец.
В 1924 году я вступил в комсомол, а еще через год оставил семью и уехал в Красноярск. Здесь я сразу же поступил на работу. Мне было 16 лет, но выглядел я значительно старше.
Вначале я работал на спирто-водочном заводе. Здесь мне не понравилось, и я перебрался в железнодорожные мастерские. Работал молотобойцем, а потом котельщиком…
Шумная профессия — котельщик. Заберешься в котел, и такой идет гул в голове, что, кажется, ничего нет на свете, кроме тебя да этого гула. Ничего хорошего в этом нет, но мне тогда казалось, что работой котельщика я себя закаляю.
Нравилось, когда обо мне говорили:
— Костя крепыш-котельщик. Мускулы-то у него…
И я с гордостью выпячивал грудь и пружинил бицепсы.
Прошел год. Вечерних школ для подростков в Красноярске тогда не было, я не учился. Но зато продолжал много читать.
Постепенно стал читать с разбором. За год одолел несколько книг по биологии, механике и химии.
Все же оставалось и свободное время.
В 1926 году в Красноярске при Сибирском краевом отделении общества «Осоавиахим» организовалась секция авиационного спорта.
Многое вспомнилось мне, когда я шел записываться в эту секцию. Всплыли в памяти самолеты на аэродром
Отец пробыл четыре года в плену и рассказывал много интересного. Я слушал внимательно, стараясь не упустить ни одного слова.
Незнакомые города, огромные здания, пароходы, машины, жизнь, не похожая на нашу, — все это рождало во мне множество вопросов. На многие из них отец не мог ответить. Меня потянуло к книге. Читал я без разбора все, что попадалось под руку, лишь бы как можно больше узнать о таинственных для меня странах и городах, про которые рассказывал отец.
В 1924 году я вступил в комсомол, а еще через год оставил семью и уехал в Красноярск. Здесь я сразу же поступил на работу. Мне было 16 лет, но выглядел я значительно старше.
Вначале я работал на спирто-водочном заводе. Здесь мне не понравилось, и я перебрался в железнодорожные мастерские. Работал молотобойцем, а потом котельщиком…
Шумная профессия — котельщик. Заберешься в котел, и такой идет гул в голове, что, кажется, ничего нет на свете, кроме тебя да этого гула. Ничего хорошего в этом нет, но мне тогда казалось, что работой котельщика я себя закаляю.
Нравилось, когда обо мне говорили:
— Костя крепыш-котельщик. Мускулы-то у него…
И я с гордостью выпячивал грудь и пружинил бицепсы.
Прошел год. Вечерних школ для подростков в Красноярске тогда не было, я не учился. Но зато продолжал много читать.
Постепенно стал читать с разбором. За год одолел несколько книг по биологии, механике и химии.
Все же оставалось и свободное время.
В 1926 году в Красноярске при Сибирском краевом отделении общества «Осоавиахим» организовалась секция авиационного спорта.
Многое вспомнилось мне, когда я шел записываться в эту секцию. Всплыли в памяти самолеты на аэродром
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
