После этого уже метрдотель проделал несколько таинственных телодвижений, махая салфеткой, в ответ на что в зале появились два юных официанта: с быстротой молнии они поставили дополнительный столик с двумя стульями и тут же принялись накрывать.
– Надеюсь, здесь вам будет удобно, – сказал портье, – Об остальном не беспокойтесь: я сам вас найду. Вы успеете на «Тристана».
Кессель и Корнелия уселись за столик. Официант принес меню в роскошной папке, отступил на шаг и принял выжидающую позу.
– Вы развелись с Вильтруд? – спросила Корнелия.
– Да, и уже давно, – сообщил Кессель.
– Жалко – сказала Корнелия – Что ты будешь есть, папа?
– Что ж, – промолвил Кессель, – принесите мне шницель с рисом – и еще порцию супа, какой у вас там значится на сегодня.
– Слушаюсь, – отозвался официант, – значит, консоме дежур.
– Мне то же самое, – сказала Корнелия, захлопывая громоздкую папку.
– Аперитив будете? – осведомился официант, – Портвейн или, может быть, сухой шерри?
Кессель поглядел на дочь. Можно ли ей уже пить сухой шерри? А тем более портвейн? Черт его знает. По дороге сюда он как-то не думал об этом; только когда они въехали в город – дождь лил вовсю, – Кессель взглянул на дочь, сидевшую рядом на переднем сиденье. Ее фигурка была по диагонали перетянута ремнем, подчеркивавшим, так сказать, вполне взрослые размеры бюста. Да, подумал тогда Кессель, один номер на двоих брать уже не стоит.
– Хорошо – сказал Кессель, – два сухих шерри, а потом вот это, – он нашел в меню соответствующую строчку: – «Зоммерахер Катценкопф».
– Слушаюсь, – снова ответил официант, чиркая в блокнотике – Номер 14. Бокал или бутылку?
– Бутылку, – решил Кессель, однако все же обернулся к Корнелии, чтобы спросить: – Тебе вообще-то можно пить или нет?
– Можно, можно,
– Надеюсь, здесь вам будет удобно, – сказал портье, – Об остальном не беспокойтесь: я сам вас найду. Вы успеете на «Тристана».
Кессель и Корнелия уселись за столик. Официант принес меню в роскошной папке, отступил на шаг и принял выжидающую позу.
– Вы развелись с Вильтруд? – спросила Корнелия.
– Да, и уже давно, – сообщил Кессель.
– Жалко – сказала Корнелия – Что ты будешь есть, папа?
– Что ж, – промолвил Кессель, – принесите мне шницель с рисом – и еще порцию супа, какой у вас там значится на сегодня.
– Слушаюсь, – отозвался официант, – значит, консоме дежур.
– Мне то же самое, – сказала Корнелия, захлопывая громоздкую папку.
– Аперитив будете? – осведомился официант, – Портвейн или, может быть, сухой шерри?
Кессель поглядел на дочь. Можно ли ей уже пить сухой шерри? А тем более портвейн? Черт его знает. По дороге сюда он как-то не думал об этом; только когда они въехали в город – дождь лил вовсю, – Кессель взглянул на дочь, сидевшую рядом на переднем сиденье. Ее фигурка была по диагонали перетянута ремнем, подчеркивавшим, так сказать, вполне взрослые размеры бюста. Да, подумал тогда Кессель, один номер на двоих брать уже не стоит.
– Хорошо – сказал Кессель, – два сухих шерри, а потом вот это, – он нашел в меню соответствующую строчку: – «Зоммерахер Катценкопф».
– Слушаюсь, – снова ответил официант, чиркая в блокнотике – Номер 14. Бокал или бутылку?
– Бутылку, – решил Кессель, однако все же обернулся к Корнелии, чтобы спросить: – Тебе вообще-то можно пить или нет?
– Можно, можно,
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
