ь и такие смельчаки, что не только не хотят давать, но еще и ловят их. Один насыпал в воловий пузырь пареного гороху, так туда тотчас тринадцать божков и залезло. А он заткнул их рябиновым колышком да и понес в Вильно продавать францисканцам; ну, те охотно дали ему двадцать скойцевnote 8, лишь бы расточить врагов имени Христова. Я сам этот пузырь видал, еще издали от него шел богомерзкий дух – это все бесстыдная нечисть со страху перед святой водой…
– А кто посчитал, что их там тринадцать было? – живо спросил купец Гамрот.
– Литвин считал: он видел, как они лезли. Да по одному духу можно было узнать, что они там сидят, ну, а колышек никому вынимать не хотелось.
– Экое диво какое! – воскликнул один из шляхтичей.
– Да, всякого дива я там насмотрелся. Народ хороший, ничего не скажешь, но только все у них особенное. Лохматые все, разве только какой?нибудь князь у них волосы чешет; едят печеную репу, почитают ее за самое лучшее кушанье, от нее будто храбрости прибавляется. В лесных хатах живут со скотиной вместе да с ужами; в питье и в еде никакой меры не знают. Баб ни в грош не ставят, зато девушек очень уважают, верят, что владеют те великой силой: стоит будто девке натереть человеку живот сухой черникой – и колик как не бывало!
– Коли девки красавицы, так не жаль, если и живот схватит, – воскликнул кум Айертретер.
– Про то Збышка спросите, – заметил Мацько из Богданца.
Збышко залился таким смехом, что лавка под ним заходила ходуном.
– Есть и красавицы, – сказал он. – Разве Рынгаллаnote 9 не была красавицей?
– Это что за Рынгалла такая? Прелестница, что ли? Ну же, рассказывай!
– Как, вы не слыхали про Рынгаллу? – спросил Мацько.
– И не слыхивали.
– Да ведь это сестра князя Витовта, жена Генрикаnote 10, князя мазовецкого.
–
– А кто посчитал, что их там тринадцать было? – живо спросил купец Гамрот.
– Литвин считал: он видел, как они лезли. Да по одному духу можно было узнать, что они там сидят, ну, а колышек никому вынимать не хотелось.
– Экое диво какое! – воскликнул один из шляхтичей.
– Да, всякого дива я там насмотрелся. Народ хороший, ничего не скажешь, но только все у них особенное. Лохматые все, разве только какой?нибудь князь у них волосы чешет; едят печеную репу, почитают ее за самое лучшее кушанье, от нее будто храбрости прибавляется. В лесных хатах живут со скотиной вместе да с ужами; в питье и в еде никакой меры не знают. Баб ни в грош не ставят, зато девушек очень уважают, верят, что владеют те великой силой: стоит будто девке натереть человеку живот сухой черникой – и колик как не бывало!
– Коли девки красавицы, так не жаль, если и живот схватит, – воскликнул кум Айертретер.
– Про то Збышка спросите, – заметил Мацько из Богданца.
Збышко залился таким смехом, что лавка под ним заходила ходуном.
– Есть и красавицы, – сказал он. – Разве Рынгаллаnote 9 не была красавицей?
– Это что за Рынгалла такая? Прелестница, что ли? Ну же, рассказывай!
– Как, вы не слыхали про Рынгаллу? – спросил Мацько.
– И не слыхивали.
– Да ведь это сестра князя Витовта, жена Генрикаnote 10, князя мазовецкого.
–
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
