дин секлетарь, да только…
Миллер (явно смущен; дергая ее за ухо). Жена!
Жена Миллера. Ежели, господин секлетарь, мы можем еще чем-либо вам услужить, то это мы с нашим удовольствием…
Вурм (прищурившись). Еще чем-либо? Покорно благодарю! Покорно благодарю! Гм! Гм! Гм!
Жена Миллера. Вы, господин секлетарь, сами должны чувствовать…
Миллер (со злостью толкает ее в спину). Жена!
Жена Миллера. Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше! Кто же это станет мешать единственной дочке, когда ей счастье привалило? (С гордостью простолюдинки.) Вы меня хорошо поняли, господин секлетарь?
Вурм (беспокойно ерзает в кресле, чешет за ухом, поправляет манжеты и жабо). Понял? Не совсем… То есть да… Что, собственно, вы хотели этим сказать?
Жена Миллера. Так вот… так вот… я все-таки думаю… я смекаю… (кашляет) раз уж господу так угодно, чтоб дочка моя была знатной дамой…
Вурм (вскакивает со стула). Что такое? Что вы сказали?
Миллер. Сидите, сидите, господин секретарь! Моя жена – дура набитая. Куда моей дочке до знатной дамы? Вот язык-то без костей!
Жена Миллера. Можешь ворчать, сколько тебе угодно, а я что знаю, то знаю, и что господин майор сказал, то он сказал.
Миллер (в бешенстве бросается к виолончели). Заткнешь ты глотку или нет? Хочешь, чтобы я тебя виолончелью по башке треснул? Что ты можешь знать? Что такое он мог сказать? Не обращайте внимания на эти россказни, сударь!.. А ты – марш на кухню!.. Ведь вы же меня не считаете за дурака, не считаете, что и я стою на том, чтобы моя дочь рубила дерево не по плечу? Не правда ли, господин секретарь?
Вурм. Было бы странно, если б вы ко мне вдруг переменились, господин музыкант. Вы всегда казались мне хозяином своего слова, и я полагал, что мой брак с вашей дочерью – это уже решено и подписано. Д
Миллер (явно смущен; дергая ее за ухо). Жена!
Жена Миллера. Ежели, господин секлетарь, мы можем еще чем-либо вам услужить, то это мы с нашим удовольствием…
Вурм (прищурившись). Еще чем-либо? Покорно благодарю! Покорно благодарю! Гм! Гм! Гм!
Жена Миллера. Вы, господин секлетарь, сами должны чувствовать…
Миллер (со злостью толкает ее в спину). Жена!
Жена Миллера. Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше! Кто же это станет мешать единственной дочке, когда ей счастье привалило? (С гордостью простолюдинки.) Вы меня хорошо поняли, господин секлетарь?
Вурм (беспокойно ерзает в кресле, чешет за ухом, поправляет манжеты и жабо). Понял? Не совсем… То есть да… Что, собственно, вы хотели этим сказать?
Жена Миллера. Так вот… так вот… я все-таки думаю… я смекаю… (кашляет) раз уж господу так угодно, чтоб дочка моя была знатной дамой…
Вурм (вскакивает со стула). Что такое? Что вы сказали?
Миллер. Сидите, сидите, господин секретарь! Моя жена – дура набитая. Куда моей дочке до знатной дамы? Вот язык-то без костей!
Жена Миллера. Можешь ворчать, сколько тебе угодно, а я что знаю, то знаю, и что господин майор сказал, то он сказал.
Миллер (в бешенстве бросается к виолончели). Заткнешь ты глотку или нет? Хочешь, чтобы я тебя виолончелью по башке треснул? Что ты можешь знать? Что такое он мог сказать? Не обращайте внимания на эти россказни, сударь!.. А ты – марш на кухню!.. Ведь вы же меня не считаете за дурака, не считаете, что и я стою на том, чтобы моя дочь рубила дерево не по плечу? Не правда ли, господин секретарь?
Вурм. Было бы странно, если б вы ко мне вдруг переменились, господин музыкант. Вы всегда казались мне хозяином своего слова, и я полагал, что мой брак с вашей дочерью – это уже решено и подписано. Д
Навигация с клавиатуры: следующая страница -
или ,
предыдущая -