у него в бригаде работала... На его место и приводи. Как встанем на новый объект, так и приводи. - Не пойдет он. Зазорно ему покажется. - Чего ж зазорно? - спокойно, не удивляясь, спросила Ольга. - Сколько он у тебя в экспедиторах получает? - Восемьдесят... Когда подкалымит, то и побольше. - Собеседница доверчиво пожаловалась: - Из-за этих-то калымов и горе мое. Все в бутылку идут. Когда еще и прихватит. - Ну вот видишь. А у нас без всякого калыма вдвое заработает. Обвыкнется, мастером станет, - его тогда и не выгонишь. Дело-то у нас какое красивое! Подумай-ка! И опять же - на глазах у тебя всегда будет. - Хорошо бы, конечно... Да разве его уговоришь? - Подумаешь! - легонько засмеялась Ольга. - Захочешь - уговоришь. Сказываю тебе: сначала заработком помани. Дом, другой сложит почувствует. Гордость заимеет. - Пить бы только бросил, - начиная поддаваться, вздохнула Клавдия и снова горько и сердито зачастила: - Веришь, иной раз перебила бы я все эти бутылки! Торговать бы ими запретила! Или когда думаю: посадить бы его в комнате, запереть на месяц на ключ, и сидп! Чтоб отвык. - Вот и неправда твоя, - уверенно перебила Ольга. - Ключом от этого не отучишь. Потом хуже сорвется. По-другому надо. - К-а-к? - с болью спросила Клавдия. - Легко тебе говорить, когда твой-то в рот не берет. - Берет, - невозмутимо возразила Ольга. - В субботу после бани я ему сама чекушку на стол ставлю. Больше тебе скажу: примечу, что головой по сторонам вертеть стал, - затеваю на воскресенье пироги, говорю: зови дружков. Соберутся, пошумят, попразднуют, - опять тихо. А как же? Ты сама подумай: у мужиков и свои разговоры есть. Нельзя их все время у подола держать, - когда немного и отпустить нужно. С умом, конечно. - Не пойму я что-то тебя, - признала
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
