й красоты и большой значительности. Там широкая петля белых кварцитов пересекала параллельные прямые из ромбов в четверть ладони; здесь раздел ромбоидов в пол-ладони становился частью огромного полумесяца из бледного-желтого песчаника.
Оба узора существовали совместно – уничтожали они друг друга или складывались? Если постараться, можно было видеть одновременно оба.
– Неужели мы сделали это все, даже не зная, что творим? – спросила малышка Га после долгой паузы.
– Я всегда следил за цветами камней, – тихо признался Ун, глядя в землю.
– Я тоже, – проговорил Ко. – И на фактуру тоже. Это я начал вон ту загогулину в Хрустальных Углах. – Он указал на очень древний и славный участок террас, распланированный еще великим Охолотлем. – В прошлый год, после большого разлива, когда столько камней унесла вода, – помните? – я принес аметисты из пещеры Уби. Люблю лиловый! – Он вызывающе огляделся.
Бу смотрела на кружок гладких бирюзовых галек, притулившийся в углу системы переплетающихся прямоугольников.
– Мне нравится сине-зеленый, – прошептала она. – Мне нравится сине-зеленый. Ему нравится лиловый. Мы видим цвета камней. Мы создаем узоры. Наши узоры прекрасны.
– Может, стоит сказать профессорам? – предложила малышка Га. – Может, они нам дадут еще еды?
Старый Ун широко открыл все свои глаза.
– Даже слова сболтнуть не вздумай! Профессора не любят, когда узоры меняются. Ты же знаешь, они тогда страшно нервничают. Может, они разнервничаются и нас накажут.
– Мы не боимся, – прошептала Бу.
– Они не поймут, – сказал Ко. – Они не смотрят на цвета. Они не слушают нас. А если бы и слушали, сказали бы, что нюрья болтовня ничего не значит. Разве нет? А я пойду в пещеры, принесу еще аметистов и закончу свою завитушку. – Он указал на Хрустальные У
Оба узора существовали совместно – уничтожали они друг друга или складывались? Если постараться, можно было видеть одновременно оба.
– Неужели мы сделали это все, даже не зная, что творим? – спросила малышка Га после долгой паузы.
– Я всегда следил за цветами камней, – тихо признался Ун, глядя в землю.
– Я тоже, – проговорил Ко. – И на фактуру тоже. Это я начал вон ту загогулину в Хрустальных Углах. – Он указал на очень древний и славный участок террас, распланированный еще великим Охолотлем. – В прошлый год, после большого разлива, когда столько камней унесла вода, – помните? – я принес аметисты из пещеры Уби. Люблю лиловый! – Он вызывающе огляделся.
Бу смотрела на кружок гладких бирюзовых галек, притулившийся в углу системы переплетающихся прямоугольников.
– Мне нравится сине-зеленый, – прошептала она. – Мне нравится сине-зеленый. Ему нравится лиловый. Мы видим цвета камней. Мы создаем узоры. Наши узоры прекрасны.
– Может, стоит сказать профессорам? – предложила малышка Га. – Может, они нам дадут еще еды?
Старый Ун широко открыл все свои глаза.
– Даже слова сболтнуть не вздумай! Профессора не любят, когда узоры меняются. Ты же знаешь, они тогда страшно нервничают. Может, они разнервничаются и нас накажут.
– Мы не боимся, – прошептала Бу.
– Они не поймут, – сказал Ко. – Они не смотрят на цвета. Они не слушают нас. А если бы и слушали, сказали бы, что нюрья болтовня ничего не значит. Разве нет? А я пойду в пещеры, принесу еще аметистов и закончу свою завитушку. – Он указал на Хрустальные У
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
