у)»; «постоянное состояние благодарности»; «детское чувство юмора, лишенное цинизма и принижения других»[49]. «Кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (Мк. 10:15). Кажется, у Ф. М. Достоевского есть мысль, что «у человека до тех пор остается шанс на спасение, пока в нем остается хотя бы одно светлое детское воспоминание, пока жива память собственного детства». Именно с «детскости» необходимо начинать разговор о смирении.Существует интересная этимологическая версия латинского слова «humilitas» — «смирение» — и его истолкование. Вот как эту интерпретацию представляет митр. Антоний Сурожский: «Слово «humilitas» происходит от лат. «humus», т. е. «плодородная земля» и просто «земля». И если взять землю как притчу, то вот она лежит безмолвная, открытая под небом; она принимает безропотно и дождь, и солнце, и семя; она принимает навоз и все, что мы выкидываем из нашей жизни… она все принимает и из всего приносит плод… смирение — это именно состояние человеческой души, человеческой жизни, которая безмолвно, безропотно готова принять все, что будет дано, и из всего принести плод»[50]. Уже упомянутый выше исследователь Белорусов выдвигает следующую версию: «Возможно, что смирение соотносится с англ. humour «юмор». Это еще один мостик к детской духовности… Это замечательный дар — не принимать слишком всерьез свои подлинные, а чаще мнимые достижения… И, может быть, самое главное — это надежное предохранение от надмевания, от постного фарисейского угрюмства. Способность увидеть свои потуги, в том числе, и духовные амбиции, в комической перспективе может оказаться иммунизацией от само–восхваления, заносчивости, тщеславия и гордости»[51]. Александр Шмеман, высказывая мысль о смирении, выражает ее несколько иначе:
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
