лёку увидал пару, что медленно брела среди засыпающих деревьев…. Узрев пылкие объятия, почесал косматую шевелюру, крякнул.— Эх, люди, людишки, человечишки! Чудное племя. Чуть что — сразу к бабам, будто заняться больше нечем. О!.. Пожалте!.. И эти туда же… Вона чё! Уже договорились! Эва… молодец то, бородишшу отрастил чуть ли не до пупа, а всё туда же, ротом за титькой тянется, будто дитятко неразумное.Леший опустил глаза, переворачиваясь на другой бок. Устроившись поудобней, вновь глянул в просвет между ветками.— О, и руками хапает, будто глазам не верит, что перед ним та же баба, которую привёл… чудно! Ага, пояс сымает, едва пряжка не лопается. Оно конечно! Ради такого дела, надо и ремень порвать, и пряжку погнуть… А куды ж спешить, простофиля? Девка не убегёт, ежели уже согласилась. Да и до первых петухов ешо пять раз запыхаться успеешь. Эх, торопыги. И чего Род в них нашёл? Все звери, как звери: напрыгнул, сделал дело — в кусты, и то весной. Эти же круглый год милуются. Эх, молодость… Глазы бы мои на это не смотрели. Ещё хорошо, что не Купало нынче, а то нашему брату вообще деваться некуда. Разбредутся по всему лесу, да пыхтят, как весенние ежи.Он прижал мохнатые уши, ворчливо посетовал, что не умеет сворачивать их в трубочку. Поискал глазами две шишки на затычки, да разве их в дубраве найдёшь, а жёлудям ещё не время. Свернулся калачиком, вновь закрыл глаза. Тёплая ладонь ветерка коснулась деревьев.— Разума моя… — вплелось в робкий шелест листвы.Травинки колыхнулись, приняв на себя тихий вздох Лешего. По глубоким морщинам заскорузлого лица скользнула скупая росинка……Ночное светило повисло над зеркалом чёрной воды и, затмевая робкие звёзды, любовалась своим отражением. Посеребрённая её светом листва дрогнула и расступи
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
