й и темной избе Арефьича, теснясь на узких и грязных лавках около плохого стола, на который хозяйка поставила корчагу пустых щей да жбан жиденького квасу, а рядом с корчагою положила две больших ковриги ржаного хлеба, пододвинула деревянную солонку и подала два ножа да с дюжину крепко потертых и почерневших ложек.— Не взыщите, голубчики! — говорил при этом скороговоркою хозяин, также суетившийся около стола. — Хлеб-то у нас с мякиной. Да и щи-то тоже, чай, не по скусу вам… Мы к дорогим гостям необычны, всех у нас богатеи наши отбивают — вон Кокша Семен, да Нилка Журавль, да…— Ну, что пустое мелешь! — перебил его Сусанин. — В дороге какой уж взыск! И с мякиной хлебушка поедим. У нас ведь и свой домашний в возах-то есть, да так замерз, что его и не угрызть… Хлебом нас не удивишь, мы, слава Богу, у наших бояр всем сыты и довольны!— А кто же ваши бояре будут? — спросил хозяин, помаргивая своими маленькими глазками.— Мы романовские… Из костромских ихних вотчин с запасом на Москву едем. Чай, Романовых-бояр знаешь?— Романовых? — протянул Арефьич. — Да это какие же Романовы? Опальные, что ли? Аль другие?У Ивана Сусанина густые брови сурово сдвинулись. Он поднял голову и, смерив Арефьича гл
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
