потные, со спальными мешками за спиной – ни дать ни взять герои Джека Лондона, первопроходцы, исповедующие не культ насилия, но культ доброй силы, которая обычно сопутствует узнаванию нового. И к этим американцам в Испании изменилось отношение, к ним сейчас относятся хорошо, совсем не так, как к тем, кто носит военную форму US ARMY, а их здесь много – и в Роте, под Кадисом, и в Торрехоне возле Мадрида… Изменение в одежде – одна из многих граней «изменения» вообще. Конкретный символ изменений в Испании – памятник Хемингуэю у входа на Пласа де Торос в Памплоне, сделанный моим другом Сангине. Изменения порой угадываются не в декретах, газетных перепалках, болтовне в кулуарах министерств, в репрессиях или амнистиях – они могут быть замечены в том, что не имеет, казалось бы, прямого отношения к политике. Искусство – с момента его возникновения – всегда было связано с политикой, ибо охота на мамонта нашла свое живописное отражение на стенах пещер, поскольку атака во имя пищи и тепла и есть вопрос политики в очищенном – от всего наносного – виде. Поставить памятник человеку, написавшему «По ком звонит колокол» и «Пятую колонну», писателю, отдавшему сердце республиканской «Земле Испании», интернациональным бригадам и батальону Линкольна, где большинство бойцов были американскими коммунистами, – симптом, и симптом приметный. Те, которые сейчас имеют право запрещать, – разрешили, руководствуясь желанием «спустить пары» из бушующего котла, но ведь те, кто хотел поставить памятник, и кто поставил его, и кто кладет к подножью гранитного республиканского писателя цветы, руководствовались другим, разве нет? Город гудел изнутри, как вулкан, который готов взорваться. И он взорвался, когда с Пласа дель Кастильо тысячи людей растеклись по
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
