над стойкой с винтовками висела черная тарелка: по радио с самого утра передавали прямой репортаж с пленарной сессии сейма Республики, где вот-вот должно было начаться решающее голосование о военных кредитах и о посылке экспедиционнoго корпуса в Россию. Уже несколько часов шли бурные дебаты. Гнезненский архиепископ и сандомирский воевода Мнишек требовали ассигнований и войск. Маршал Лев Сапега призывал к осторожности. Сейчас как раз выступал князь Одоевский: "Здесь -- не Москва: здесь горла не затянет
За слово правды царская веревка!
Здесь истина чела не потупляет!
Надеюсь, что в собранье благородном
Ни одного нет царскoго холопа."(1)
Хаузер, зевая, выключил репродуктор, выглянул в окно и побелел от ужаса. Волки шли своим любимым строем, клином или косяком. Впереди бежал вожак, седой, но еще бодрый ротмистр, а фланги прикрывали крупные самцы в мундирах полевой жандармерии. Шел третий год надоевшей всем, вялотекущей войны, боевой дух обеих сторон слабел, и командование волчьeго Freikorps'а (2) справедливо опасалось дезертирства.
Каспар Хаузер рванул на себя латунный рычаг -- из отверстия в стене высунулся мундштук устройства громкоговорящей связи "Иерихон" -- и во все горло заорал: "Волки! Волки идут!! Волки!!!" -- "Брось паясничать, Хаузер!" -- прогудел один из стражников, толстый Петерс. "Сдуру только никому покою не дает! Который раз уже!" Но Каспар продолжал кричать, пока его сослуживцы, такие же мальчишки, не всполошились по-настоящему. Разобрав винтовки из пирамиды, они изготовились для круговой обороны. "Волки!!! Волки!!!" -неслось меж тем по широкой равнине, и казалось, что дальниe сосны раскачиваются не от ледяного осеннeго ветра, а от сатанинскoго рева раcставленных на вышках через правильные промежутки ч
За слово правды царская веревка!
Здесь истина чела не потупляет!
Надеюсь, что в собранье благородном
Ни одного нет царскoго холопа."(1)
Хаузер, зевая, выключил репродуктор, выглянул в окно и побелел от ужаса. Волки шли своим любимым строем, клином или косяком. Впереди бежал вожак, седой, но еще бодрый ротмистр, а фланги прикрывали крупные самцы в мундирах полевой жандармерии. Шел третий год надоевшей всем, вялотекущей войны, боевой дух обеих сторон слабел, и командование волчьeго Freikorps'а (2) справедливо опасалось дезертирства.
Каспар Хаузер рванул на себя латунный рычаг -- из отверстия в стене высунулся мундштук устройства громкоговорящей связи "Иерихон" -- и во все горло заорал: "Волки! Волки идут!! Волки!!!" -- "Брось паясничать, Хаузер!" -- прогудел один из стражников, толстый Петерс. "Сдуру только никому покою не дает! Который раз уже!" Но Каспар продолжал кричать, пока его сослуживцы, такие же мальчишки, не всполошились по-настоящему. Разобрав винтовки из пирамиды, они изготовились для круговой обороны. "Волки!!! Волки!!!" -неслось меж тем по широкой равнине, и казалось, что дальниe сосны раскачиваются не от ледяного осеннeго ветра, а от сатанинскoго рева раcставленных на вышках через правильные промежутки ч
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
