е комсомола была?
— Была, — отозвалась она устало. — Сидят там за своими столами, как клушки. — Глаза ее возмущенно сверкнули. — Разве таким должен быть комсомол?
«Правильно говорит», — подумал Зимин. За короткий срок пребывания в Певске он уже заметил, что комсомольское руководство в районе было малоинициативным и инертным. Обидеть девушку отказом не хотелось, но…
— Никого нет на сегодня… — сказал он с сожалением.
— Как то есть нет? — Катя подбежала к столу, щеки ее раскраснелись. — Ты пойми: объявление-то висит? Висит! Люди придут? Придут! Что я им скажу? У секретаря, мол, для вас человека не нашлось, да? — Губы ее дрогнули. — И я вроде обманщицей буду. А комсомолка разве обманщицей может быть? — Она села на стул, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. — Что я сама, что ли, этот доклад выдумала? Люди просят, понимаешь?
Зимин нахмурился.
— Понимаю… — Он хотел как следует отчитать ее за то, что, не договорившись с лектором, она вывешивает объявление, но в мыслях мелькнуло: «Совсем еще девочка». — Только ты тоже пойми: сегодня никого у меня нет. Ни-ко-го!
— А сам не можешь?
— Сегодня — нет. Вот если в воскресенье… Устраивает?
— Нет, не устраивает.
Катя подняла на него блеснувшие слезами глаза.
— Ленин все время говорил: большое внимание массе. Где оно у вас, внимание-то?
Слова эти, слетевшие с губ деревенской девочки, которой в самую бы пору еще гонять в горелки, так поразили Зимина, что он усомнился: не ослышался ли?
— Кто говорил?
— Ленин.
Зябко съежившись, она крутила мокрый поясок платья.
— А ты что же, Ленина читала?
— Читала. — В ее голосе послышалась
— Была, — отозвалась она устало. — Сидят там за своими столами, как клушки. — Глаза ее возмущенно сверкнули. — Разве таким должен быть комсомол?
«Правильно говорит», — подумал Зимин. За короткий срок пребывания в Певске он уже заметил, что комсомольское руководство в районе было малоинициативным и инертным. Обидеть девушку отказом не хотелось, но…
— Никого нет на сегодня… — сказал он с сожалением.
— Как то есть нет? — Катя подбежала к столу, щеки ее раскраснелись. — Ты пойми: объявление-то висит? Висит! Люди придут? Придут! Что я им скажу? У секретаря, мол, для вас человека не нашлось, да? — Губы ее дрогнули. — И я вроде обманщицей буду. А комсомолка разве обманщицей может быть? — Она села на стул, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. — Что я сама, что ли, этот доклад выдумала? Люди просят, понимаешь?
Зимин нахмурился.
— Понимаю… — Он хотел как следует отчитать ее за то, что, не договорившись с лектором, она вывешивает объявление, но в мыслях мелькнуло: «Совсем еще девочка». — Только ты тоже пойми: сегодня никого у меня нет. Ни-ко-го!
— А сам не можешь?
— Сегодня — нет. Вот если в воскресенье… Устраивает?
— Нет, не устраивает.
Катя подняла на него блеснувшие слезами глаза.
— Ленин все время говорил: большое внимание массе. Где оно у вас, внимание-то?
Слова эти, слетевшие с губ деревенской девочки, которой в самую бы пору еще гонять в горелки, так поразили Зимина, что он усомнился: не ослышался ли?
— Кто говорил?
— Ленин.
Зябко съежившись, она крутила мокрый поясок платья.
— А ты что же, Ленина читала?
— Читала. — В ее голосе послышалась
Навигация с клавиатуры: следующая страница -
или ,
предыдущая -