ном.
Из-под капюшона выглядывало кругленькое заспанное личико. Пес визжал, нетерпеливо сучил ногами и царапал дверь. На всякий случай Толмачев встал так, чтобы пудель не нависал над начищенными туфлями – в первый раз сегодня обулся по-весеннему. На первом этаже пудель выволок девочку.
Далеко не убежит, бедняга, подумал Толмачев, копаясь в почтовом ящике. И оказался прав – пудель стоял, задрав ногу, словно салютовал, под кустом сирени у самого подъезда.
Несчастные городские животные… Толмачев не заводил ни собак, ни кошек, хоть иногда и скучал в одиночестве, но не хотел мучить живую душу, обрекая на заточение в пустой квартире.
С утра подморозило, и большую лужу на пустыре между домом и станцией метро затянуло прозрачным ледком. Снег совсем сошел, даже в тенечке с северной стороны дома, где располагалась автостоянка – небольшая открытая площадка, обнесенная кроватной сеткой. «Жигуленок» Толмачева чуть выглядывал из-под коротковатого покоробленного тента. Некогда было кататься. И гараж искать некогда.
Снег сошел. Обнажились напластования зимнего мусора. Пустырь напоминал свалку – противно смотреть, не то что ходить. Но до метро напрямую было гораздо ближе, и Толмачев пустился в путь
Из-под капюшона выглядывало кругленькое заспанное личико. Пес визжал, нетерпеливо сучил ногами и царапал дверь. На всякий случай Толмачев встал так, чтобы пудель не нависал над начищенными туфлями – в первый раз сегодня обулся по-весеннему. На первом этаже пудель выволок девочку.
Далеко не убежит, бедняга, подумал Толмачев, копаясь в почтовом ящике. И оказался прав – пудель стоял, задрав ногу, словно салютовал, под кустом сирени у самого подъезда.
Несчастные городские животные… Толмачев не заводил ни собак, ни кошек, хоть иногда и скучал в одиночестве, но не хотел мучить живую душу, обрекая на заточение в пустой квартире.
С утра подморозило, и большую лужу на пустыре между домом и станцией метро затянуло прозрачным ледком. Снег совсем сошел, даже в тенечке с северной стороны дома, где располагалась автостоянка – небольшая открытая площадка, обнесенная кроватной сеткой. «Жигуленок» Толмачева чуть выглядывал из-под коротковатого покоробленного тента. Некогда было кататься. И гараж искать некогда.
Снег сошел. Обнажились напластования зимнего мусора. Пустырь напоминал свалку – противно смотреть, не то что ходить. Но до метро напрямую было гораздо ближе, и Толмачев пустился в путь
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
